"Укротитель" (ч.2)

      Но ведь есть еще и сфера человеческих эмоций, инстинкт самосохранения, наконец. Нет-нет да и прошьет твое сознание знобящая мысль: а что, если и в самом деле правда? Вон ведь, как среди бела дня, словно картонную мишень, изрешетили Валиуллу Якупова. И никаких тебе следов. Так, даже вопреки нашему желанию, в нас угнездилась мысль, которую все старается внушить нам Сулейманов. Он достиг своей цели, этот самый эксперт. Подозрительность, смятение, страх ввиду очевиднейшего по своим последствиям и, однако же, неизвестно кем совершенного злодеяния, напрочь оттеснили всякую логику. До холодной ли логики дело, когда на твоих глазах рушатся все ценности, в том числе и смысл самой человеческой жизни, безжалостно изничтожаемой во имя неизвестно каких целей. А отсюда как раз и следует неизбежный здесь вывод. Выходит, наше сознание-то управляемо, если эксперт на какое-то мгновение смог перетянуть нас к себе, хотя и помимо нашей воли. Мы напрягали все наши силы в поисках логики в его писаниях и не могли ее найти. И, однако же, как змей, гипнотизирующий свою жертву, он шаг за шагом парализует нашу волю, лишает способности к тому, чтобы мы смогли принять самостоятельное  решение. Раскроем этот тезис чуть шире.
     Признаюсь, я пришел к нему далеко не сразу. Как и всякий сколь-нибудь опытный читатель, я привык находить некий, важный для себя смысл, скрытый в печатной продукции, рассчитанной на внимание широкой аудитории. Но только не у Сулейманова. И потом, в разговоре со своими коллегами я часто слышал от них все тот же недоуменный вопрос: зачем, почему он так поступает – все время разносит свои страшилки, пугает, ругает, хулит? Неизменный поклеп, который он возводил на республику, неправда в отношении ее руководства, дискредитация деятелей культуры и уже чуть ли не мазохистский мотив – какое-то садистское удовольствие, с каким он начинает оплевывать естественные патриотические чувства татар, их привязанность к своей истории, языку, культуре – все это началось буквально с первых минут, как только он был спущен в наши пределы. Оставалось неясным только одно – в чем смысл этой деморализующей сознание воинственной акции – гонение на республику под флагом искоренения в ней мифического ваххабизма. И сколь ни старалась интеллектуальная элита, которую никак не упрекнешь в односторонне апологетическом отношении к нынешнему положению вещей в республике, она не смогла добраться до цели, которую столь тщательно умел камуфлировать эксперт. Оказывается, мы все, в том числе и я как автор многостраничной статьи «Портрет на фоне истории» в «ЗП» N2 – 7 за минувший год, зря тратили свои силы. Мы сосредоточили наши усилия исключительно лишь на отдельных частностях целенаправленно выстраиваемой экспертом превратной картины. И тем самым упустили из виду главную стратегическую задачу, которую он, оказывается, поставил и в значительной части сумел-таки подойти к ее реализации.
     Какова же она, эта стратегия? На языке политологии, представляющей специальную область наукознания, принят термин манипулятивная технология. Мне как педагогу и исследователю литературы никак не приходилось задумываться о каких-то, далеких от моих научных целей политических манипуляциях. И, признаюсь, вовсе не догадывался об их существовании. Пока не поведал о них сам шеф эксперта генерал Решетников во время одного из своих выступлений в распространенной сейчас программе «За круглым столом». Оказывается, западные службы до тонкостей разработали этот психологический ход, когда в средства массовой информации намеренно вбрасывается некий шокирующий, негативный материал. И чем более он неправдоподобен, тем лучше для целей, которые ставят перед собой скрытые за ним силы. Свободная пресса, естественно, негодует, она во всю свою мощь начинает обличать несостоятельность выдаваемого за правду компромата. Но в том и заключалась тайная цель – создать, спровоцировать ситуацию, способную отвлечь внимание от других, куда более острых проблем, критический уровень развития которых допустила сама же стоящая у власти элита. Те же политологи изобрели еще один термин для определения такого положения дел. Это управляемый хаос, который планируют разного уровня державные структуры, чтобы потом направить его в заранее рассчитанное русло. Поди, разберись тогда, отдели истину от ее подделки, разгляди в самый пик охоты, которую они же и развернули, где перед тобою настоящая дичь, а где чучело, подсадная утка, выставленная на твоем пути. В расчете как раз на такую, специально состряпанную по своим технологиям, кухонную мешанину, сбрасываемую для массового потребления, и действует эксперт. Но, видимо, не столь искусно, чтобы она так прямо и оказалась пригодной для употребления в пищу. В косвенной форме это был вынужден признать и его шеф, говоря о недостаточной опытности своего подопечного. Но что очевидно генералу разведки, то, конечно, никак не может быть ведомо обычному читателю, не прошедшему такой выучки. Но веревочка, сколь бы ни пытался плести ее Сулейманов, все-таки обнаружила свой конец, и шило в ее конце пробилось наружу. Эксперт получил заслуженное им порицание – прокурорское предупреждение. За неприязнь, вражду, нетерпимость, раскол, которые в отношениях между нашими народами провоцируют его писания. Долго давил, притеснял он наше моральное сознание, долго бесчинствовал, намеренно дискредитируя лучших деятелей нации, начиная с ее высокопоставленных государственных, административных, хозяйственных структур и до властителей духа – писателей-публицистов, ученых, исследователей национальной истории, культуры. Растоптать национальное сознание, вытравить из него всяческую историческую память, пугать опасностью разрыва сложившихся отношений с Россией, а в итоге слепить некий образ легко поддающегося внушению, поврежденного умом безнационального зомби – вот цель, которую поставил перед собою стратег Сулейманов и которая, конечно, целиком относится к разряду отмеченной выше манипулятивной технологии. И вот ей положен предел. Нет больше довлеющей над нами химерической фигуры, нет унизительного сознания своего бессилия перед кознями его дьявольской мысли. Но вот как раз этот-то факт – долгожданный миг истины, к которой всегда устремлен ищущий человеческий ум, не имея, однако, достаточно сил, чтобы обрести ее целиком, это высокое духоподъемное чувство, которое мы все тогда ощутили, еще не стал у нас предметом специального рассмотрения. А между тем это редкостный момент бытия, едва ли возможный в условиях обыденного вялотекущего исчисления времени. Номенклатурный чиновник, все свои усилия посвятивший служению системе, которая, в свою очередь, оценила его незаурядные способности, иначе как бы она могла доверить ему столь ответственный пост – этот носитель высоких регалий делает шаг, резко отступающий от правил, которые обязательны для всех, кто продолжает оставаться внутри, в рамках своей служилой корпорации. Не случайно, что она мгновенно среагировала на брошенный вызов – отправила строптивца в отставку. Нельзя допустить, чтобы деятель такого уровня, прекрасно усвоивший нормы, принятые в коридорах власти, не мог не знать, на что он идет и что может вызвать его столь нестандартная акция. Но он свободный человек – этот прокурор Амиров! Я не имею чести состоять с ним в знакомстве, и он, естественно, никак не мог посвящать меня в свои планы или какие-либо детали своего выбора, к которому он себя готовил. Но я почему-то неколебимо убежден – он делал этот выбор абсолютно осознанно, в предвидении всех последствий, которые его ожидали. Есть некие, сохранившиеся в толще народного сознания, прочно устоявшиеся поведенческие стереотипы. Среди них и тот, что ведет его к явно выраженному чувству отчуждения от класса далекой от его нужд привилегированно-служилой, чиновной бюрократии. И ведь есть за что. Стоит лишь представить непроходимую пропасть в качестве жизни и связанных с ним услуг, которые сейчас может себе позволить какой-нибудь административный чин и рядовой труженик, пенсионер.

О.Х. КАДЫРОВ,
профессор.