Суфизм против ваххабизма

     Традиционное лекарство против радикализма или другой вид радикализма?
      С тех пор как мусульманский протестантизм (ваххабизм, салафизм, джихадизм, такфиризм) вышел на широкую политическую арену и заявил о себе как о силе, претендующей на роль всемирного проекта, появилось стремление найти внутри ислама идеологическую опору для противодействия этому проекту.
      Любые богословские упражнения в данном случае не могут решить поставленную задачу. Суннитские или шиитские алимы, муджтахиды и аятоллы могут сколько угодно в своих трудах доказывать несостоятельность новомодных концепций, опираясь на традиционный богословский аппарат. Эти труды давно написаны, ересь изобличена, изданы соответствующие фетвы. Однако ваххабитский запал в мировом масштабе не ослабевает. Как общественно-политическое явление, ваххабиты – это новые большевики «с Лениным в башке и с наганом в руке», вместо Ленина и нагана у них соответствующие заменители.
      В то же время приходится признать, что современный ваххабизм является прямым наследником определенной линии мусульманского богословия, уходящего корнями во времена формирования суннитских мазхабов. Линия преемственности современных салафитов четко прослеживается от Ибн Ханбала через Ибн Таймию до Абд-уль-Ваххаба и Бен Ладена. В любом религиозном обществе всегда был и всегда будет определенный запрос на ригоризм, архаику, скрупулезное следование традициям предков, борьбу с «новшествами», за «чистоту веры». Однако ригористы-протестанты, встающие на путь вооруженной борьбы не только с современным миром, но и с богатейшими традициями мусульманской культуры, становятся опасными для мусульманской цивилизации как таковой. Здесь к слову отметим, что Ибн Таймийя, один из лидеров по количеству ссылок у ваххабитских авторов, сам был суфием тариката кадирийя. Его критика суфизма была критикой изнутри.
      Современный ваххабизм имеет значительную привлекательность для людей с определенным психологическим складом, в нем есть некая энергия, «драйв», что привлекает в его ряды пассионарную молодежь. Поэтому противопоставить ваххабизму можно исключительно проект, имеющий в себе мощную внутреннюю энергию, а также большую эстетическую привлекательность.
      С некоторых пор в России все чаще говорят о суфизме как о реальной альтернативе распространению ваххабизма. Это мнение обоснованное и, более того, уже подтвержденное практикой. В Чечне с ваххабитами удалось справиться в значительной степени благодаря союзу государства с суфиями, в данном случае – с тарикатом кадирийя. В Дагестане также имеется государственная поддержка местных суфиев. Среди них наибольшее влияние и популярность имеет шейх Саид-эфенди Чиркейский, сочетающий в посвящение двух тарикатов – шазилийи и накшбандийи.
      Суфизм – действительно древнее, аутентичное и, что важно в рассматриваемом аспекте, очень красивое учение, которое может быть привлекательным прежде всего для молодежи. Суфии могут и должны абсорбировать многих мусульман-пассионариев, что автоматически снизит эффективность салафитской пропаганды.
      История борьбы салафитов с суфизмом уходит во времена зарождения суфизма. Суфии рассматривают свое учение как «сердце» ислама, его духовную составляющую, тогда как салафиты расценивают суфизм по меньшей мере как вреднейшую ересь (рафыза), если не многобожие (ширк), и отступление от веры (куфр).
      В прошлом году в Институте стран СНГ под руководством Ильдара Сафаргалеева прошла интересная встреча экспертов с представителями тариката нашкбандийя-муджададийя. Нужно отметить, что сам тарикат накшбандийя не является единой структурой, это довольно большое число самостоятельных общин, принадлежащих к одной мистической традиции. В Москве были представлены ученики пакистанского шейха Мауланы Зульфикара Ахмада. Их основная позиция состоит в том, что именно их вариант суфизма является реальной преградой для распространения ваххабизма, так как с чисто богословских позиций к их учению крайне трудно придраться самым суровым суннитским богословам и правоведам. Основатель нашкбандийи-муджадидийи Ахмад ас-Сирхинди (известный под титулом имам Раббани) был очень строг в отношении соблюдения шариата. По некоторым данным, во время доктринальных споров с салафитами Мауланы Зульфикара Ахмада те легко попадают под обаяние шейха и становятся его последователями, что многократно испытано на практике. В то же время Ильдар Сафаргалеев признает, что инициированные им лично диспуты между салафитами и суфиями менее высокого уровня, нежели упомянутый пакистанский шейх, не привели к каким-либо существенным результатам. Дело в том, что только шейхи с большим опытом духовной практики и искусно владеющие такими психотехническими приемами, как тасарруф («духовный захват»), способны эффективно осуществлять подобные «перевербовки». Стало быть, для осуществления плана уважаемых последователей пакистанского Мауланы в России должны появиться шейхи достаточно высокого уровня. При этом они будут тесно связаны со своими учителями в Пакистане, так как получить разрешение на самостоятельную деятельность без контроля шейха (иджазе-и мутлак) довольно сложно. Только при наличии большого числа подобных шейхов в России ваххабитам будет некуда деться, придется отречься от своих заблуждений и отказаться от терроризма и прочей антигосударственной деятельности.
      Отметим, что приверженцы пакистанской накшбандийи с недоверием отзывались о деятельности Саида-эфенди Чиркейского, говоря, что их настораживает его принадлежность сразу к двум тарикатам – шазилиййе и накшбандийе. Между тем это вполне традиционная ситуация, когда талантливые суфии путешествовали по миру, получая посвящение в разных братствах, изучая различные методы духовной практики. Вокруг наиболее выдающихся из них создавались новые братства, иногда с оригинальными методами мистической практики. Тот же упоминавшийся основатель накшбандийи-муджидидийи Ахмад Ас-Сирхинди одновременно был шейхом еще четырех братств – кадирийи, сухравардийи, чиштийи и кубравийи.
      В 2005 году известный специалист по суфизму из Узбекистана Бахтияр Бабаджанов опубликовал статью «Суфизм – альтернатива терроризму?». В ней он подробно рассматривает проблему политической составляющей в суфизме. Система отношений учитель-ученик (муршид-мюрид) предполагает полное подчинение воли ученика, его готовность ко всему по приказу шейха. Действительно, по образному выражению склонных к поэзии суфиев, ученик в руках шейха должен вести себя как труп в руках обмывальщика трупов. То есть речь идет о полном сознательном отказе от собственной воли и подчинении воле шейха. Отметим, что это – необходимое условие обучения суфийской мудрости, духовного роста ученика.
      Организационные принципы суфийских общин позволяют легко и эффективно создавать организационные ячейки для политической деятельности. Накшбандийя между прочим – наиболее политизированный тарикат из всех существующих. Некоторые тарикаты обладают достаточно жесткой вертикальной структурой. Суфийские братства всегда были в центре антиколониальной борьбы мусульманских народов в прошлые века. О степени преданности мюридов шейхам и их готовности к самопожертвованию сложены песни.
      Главный герой статьи Бабаджанова – хваджа Ахрар, деятель начала XV века, ученик Баха-уд-дина Накшбанда, при помощи суфийской организации реально управлявший всеми политическими процессами Средней Азии, непосредственно влиявший на власть. Но среди накшбандийских шейхов из Средней Азии были такие, кто оставил крайне примечательные труды по вопросам «чистки» в рядах суфиев, в которых рассматривается необходимость, с точки зрения накшбандийи, «приведения в порядок» всех прочих суфиев, запрета некоторых видов зикра, и даже запрета на публичное чтение «Маснави-и Манави», знаменитой «Поэмы о смыслах» Мавланы Джелаледдина Руми. Также приветствуется жесткая линия в отношении шиитов, вплоть до полного запрета шиизма. Уточним, что видов мусульманской теомнемии, зикра, превеликое множество. Известно, что некоторые суфии в узко инструментальных целях достижения определенных состояний не пренебрегали использовать не совсем вяжущиеся с шариатом средства вплоть до алкоголя. Но накшбандийский шейх Шах Мурад говорит о запрете не этих сомнительных практик, а о громком зикре, который, между прочим, практикуется даже в некоторых ответвлениях накшбандийи. Таким образом, у шейхов накшбандийи-муджидадийи имеется явная склонность мерить всех мусульман собственным аршином и определенная нетерпимость к инакомыслящим.
      Выражая личное мнение, скажу, что исламская цивилизация ценна именно изначальным отсутствием жестких критериев правоверия. Пять столпов ислама предоставляют широкие возможности для творчества религиозно одаренных личностей, что предопределяет удивительное богатство мусульманской цивилизации в целом.
      Суфизм действительно обладает огромным потенциалом в деле противостояния салафитской угрозе. Его широкий ренессанс в России будет означать реальное возрождение ислама. Очевидно, что при отсутствии в России самого важного звена в суфийской организации – действующих шейхов, являющихся очередным звеном в «золотой цепи» преемственности – нам не обойтись без «импорта» этой традиции. В то же время мы должны очень подробно разбираться, что именно мы завозим и прививаем на своей почве.
      В заключение приведу мнение ведущего российского исследователя суфизма Алексея Хисматуллина о том, что всплески развития суфизма, появление новых ярких деятелей, реформаторов и основателей новых тарикатов и вирдов наблюдается в периоды социально-экономической напряженности, вызванной стихийными бедствиями и эпидемиями либо при наличии внешней угрозы исламским устоям и идеалам, например, при монгольском нашествии, английской колонизации Индии, русском покорении Кавказа. В настоящее время как раз имеется угроза вековым ценностям ислама, исходящая от «протестантов»-салафитов.
      Полагаю, в ближайшее время мы можем стать свидетелями появления среди суфиев нового великого шейха, «полюса времени» (кутб-уз-замана), «обновителя веры».
 

Евгений БАХРЕВСКИЙ.