Советская культура труда
«Будучи генеральным директором крупнейшего российского автопроизводителя, многолетней убыточной компании основного держателя ее акций - французского Renault, Бу Андерссон уволил тысячи человек и перезаключил контракты с поставщиками», - пишут журналисты «The Wall Street Journal» Джейсон Чоу и Джеймс Марсон.
Но меры экономии разозлили многих в Тольятти. Недовольство проникло в высшие эшелоны российской политической элиты и заставило союзника президента Владимира Путина сделать предупредительный выстрел прошлой весной, говорится в статье.
«Вы играете с огнем», - сказал тогда Андерссону Сергей Чемезов, друг Путина. Чемезов руководит государственной оборонной и промышленной компанией «Ростех», которой принадлежит неконтрольный пакет акций автопроизводителя ОАО «АвтоВАЗ», поясняет издание.
В прошлом месяце Андерссон был уволен, не проработав и два года после того, как Renault доверил ему свою многомиллионную ставку на российский авторынок. «Таковы проблемы, с которыми сталкиваются западные инвесторы в России, где государственный капитализм путинского режима часто размывает границы между бизнесом и политикой - комбинация, которая приводит в замешательство огромное число компаний, считавших эту страну многообещающим и большим новым рынком», - отмечают авторы статьи.
«Бу Андерссон сделал все, что сделал бы любой бизнесмен западной школы: он уменьшил компанию до нужного размера и сократил расходы, - считает Тим Уркхарт, аналитик компании IHS Automotive. - Но российское правительство хочет и того и другого - чтобы «АвтоВАЗ» был социальным проектом и конкурентоспособной компанией в современную эпоху. Это невозможно».
«Хотя Renault смог найти преемника Андерссону, он, как представляется, столкнется с новыми ограничениями свободы действия», - полагают авторы. «Ростех» должен выбрать высокопоставленное российское лицо, которое будет регулировать отношения «АвтоВАЗа» с региональными и федеральными органами госуправления, а также с профсоюзами, сказал официальный представитель «Ростеха».
Renault и Nissan заявили, что разногласий между держателями акций не существует. Они отметили, что все стороны «достигли полного согласия по стратегическому курсу «АвтоВАЗа» и сохраняют приверженность этой стратегии», говорится в статье.
Сославшись на «ужасную ситуацию» в российской экономике, Карлос Гон - глава стратегического партнерства Renault-Nissan - заявил: «Мы - долговременные инвесторы и можем [выдержать] сложности в краткосрочном периоде, пока мы видим за этим будущее... В определенный период времени экономический рост возобновится, и мы действительно хотим быть основной компанией, вносящей в это свой вклад».
Когда «Ростех» в 2007 году выставил на продажу первую долю в размере одной четверти акций «АвтоВАЗа», это вызвало пристальный интерес у иностранных компаний, которых привлек потенциал страны, где автовладельцев намного меньше, чем на Западе. Renault купил эту долю, напоминает издание.
Ставший главой компании Андерссон, когда-то руководивший Saab и General Motors, привел к быстрому восстановлению производства российского производителя грузовиков и автобусов «ГАЗ», который нес убытки до его назначения на руководящую позицию.
«Проблемы, с которыми он столкнулся на «АвтоВАЗе», были огромными: упадочное моральное состояние коллектива, вездесущая коррупция, широко известное плохое качество и советская культура труда. Не говоря уже о воровстве», - пишут авторы. «Люди привыкли нести запчасти, - сказал Сергей Зайцев, представитель профсоюза на заводе-изготовителе. - Сотни машин исчезают».
Как признался Андерссон в интервью прошлой весной: «Это был самый большой беспорядок, который я когда-либо видел за мою карьеру».
Через три месяца после назначения Андерссона российская экономика понесла удар: США и Евросоюз начали вводить санкции в отношении российских политиков, олигархов и компаний из-за захвата Россией Крыма и поддержки сепаратистов на востоке Украины, говорится в статье.
Среди подвергшихся санкциям был и глава «Ростеха» Чемезов, напоминает издание. Эти меры, впрочем, не препятствовали сотрудничеству с ним Renault и Nissan.
Затем, после падения цен на нефть, производство автомобилей в России сократилось. GM вообще ушел с российского рынка, закрыв завод в Санкт-Петербурге. Однако Renault и Nissan остались. Для Renault Россия была единственным настоящим шансом на рост за пределами его основного рынка в Западной Европе, пишет издание.
«Преемником Андерссона на посту главы «АвтоВАЗа» стал Николя Мор, который ранее руководил румынским брендом Renault - Dacia. Как и «АвтоВАЗ», эта компания уходит своими корнями в коммунистическую эпоху. Renault превратил ее в мощную бюджетную западноевропейскую марку», - говорится в статье.
Петр Золотарев, глава профсоюза в Тольятти, выразил мнение, что любой руководитель мало что сможет сделать с основной проблемой компании - слабым спросом. «В таких экономических условиях в России, - сказал он, - кто бы ни пришел, попадет в яму».
(«The Wall Street Journal».)
В книге Акио Морита "Сделано в Японии" и про экономику, и про валюту, и про технику, и про управление... Про формирование отношения к персоналу у руководителя, про патриотизм, про мировой кризис и про многое другое.
Вот что пишет Морита о своей поездке в СССР:
«Мой китайский опыт не был моим первым знакомством с коммунистической промышленностью. За пять лет до этого мы с женой были приглашены в Советский Союз. Перед отъездом в Москву нам с Ёсико посоветовали взять с собой бутылки с водой, а также полотенца и туалетную бумагу, потому что, как нам сказали, условия жизни в Советском Союзе примитивные. Но эти предосторожности оказались излишними.
С той самой минуты, как мы прибыли в Советский Союз, нас принимали с почетом. В аэропорту большая черная «Чайка» подъехала за нами прямо к самолету. Нам не пришлось даже утруждать себя обычными таможенным формальностями. Помимо гида и принимавших нас русских к Ёсико была приставлена переводчица, а ко мне – переводчик. Они старались оказывать нам услуги, и ни на минуту не оставляли нас.
Однажды Ёсико сказала: «Мне хочется пирожков». Переводчики озадаченно посмотрели друг на друга. «Пирожки – терпеливо объясняла ее переводчица, - это пища рабочих, вы едва ли будете их есть». Но Ёсико настаивала, и после долгих телефонных звонков нас, наконец, доставили туда, где стояли рабочие и ели пирожки. Мы присоединились к ним и с удовольствием ели эти маленькие, вкусные пирожки с мясом и овощами.
Нас принимал Джермен Гвишиани, который был тогда заместителем Государственного комитета по науке и технике, а сейчас он заместитель Председателя Госплана. Это дружелюбный умный человек, в совершенстве владеющий английским языком. Я познакомился с ним в Сан-Франциско на приеме, устроенном Стивом Бектелом, сразу после встречи, организованной Советом конференций и Стэнфордским научно-исследовательским институтом. Я был удивлен, когда увидел, что этот русский прекрасно исполняет джазовые мелодии на фортепьяно и так непринужденно и учтиво держится в капиталистической среде.
СССР он был таким же экспансивным. Он настоял, чтобы мы попробовали его национальные кушания, обильную крестьянскую еду. Он возил нас на заводы в пригородах Москвы и Ленинграда, и я видел, как там делают радиоприемники и кинескопы и собирают телевизоры. Я видел все, что можно было посмотреть, но это не произвело на меня впечатления. В то время Советы отставали от Японии и Запада в области бытовой электроники на восемь-десять лет. Они работали грубыми инструментами и применяли неудобную и неэффективную технологию производства. Мне было ясно, что отсутствие качества и надежности было непосредственно связано с безразличием, незаинтересованным отношением рабочих и руководства, которое не знало, как стимулировать инженеров и рабочих производственников. Даже светские граждане шутят по поводу плохого дизайна и низкого качества товаров, но я надеюсь, что со времени моего визита это качество улучшилось.
В конце моего визита Гвишиани привел меня в свой кабинет, где находились официальный представитель Министерства связи и несколько чиновников. Гвишиани улыбнулся и сказал мне: «Теперь, господин Морита, вы осмотрели наши заводы и поняли, что мы можем. В нашей стране нет инфляции или роста заработной платы. У нас очень стабильная рабочая сила. Мы могли бы совместно с вашей страной использовать это через систему субконтрактов».
Он, по-видимому, очень гордился тем, что мне показал, и, быть может, человеку, который видел, как упорно трудился советский народ все эти годы, этот прогресс показался бы феноменальным. Но то, что я увидел, не вызвало у меня восторга.
Я посмотрел на лица людей, собравшихся в кабинете, ждавших моего ответа. Я спросил у Гвишиани: «Действительно ли мне можно сказать, что я думаю?» - «Да, конечно, пожалуйста», - ответил он. Я так и сделал.
«Я скажу вам правду, - начал я. – Мы в Японии использовали самые лучшие таланты и самые умные головы и потратили много лет в поисках путей повышения эффективности и производительности даже таких простых вещей, как отвертка. Мы ломали головы и проводили подробнейшие исследования и опыты, чтобы решить, какая точно температура нужна для пайки железа в том или ином случае. Вы здесь не прилагаете таких усилий; по-видимому, в этом здесь нет нужды, потому что никто, кажется, не заинтересован.
Откровенно говоря, господин Гвишиани, мне очень не хочется что-либо критиковать, после того как вы устроили мне такой прекрасный прием и все мне показывали, но я должен сказать вам, что я бы не перенес, если бы увидел, что продукция Sony производится в таких условиях, как здесь у вас. Я не могу предложить вам пока нашу технологию».
Он выслушал это совершенно спокойно и подошел к одному из своих помощников, который гордо вручил ему маленький топорный черно-белый транзисторный телевизор советского производства.
«Господин Морита, - сказал он, - вот телевизор, который мы планируем продавать в Европе. Скажите, пожалуйста, каково Ваше мнение об этом?» Я снова его спросил: «Я действительно могу сказать, что думаю?» Он кивнул:
Я глубоко вздохнул: «Господин Гвишиани, в Советском Союзе есть замечательные, талантливые мастера искусств, - начал я. – У вас есть великие музыканты, балет – великое художественное наследие, а ваши исполнители славятся во всем мире. Это счастье, что ваша страна обладает и техникой, и искусством. Но почему же этого не видно в вашем телевизоре? Если у вас в Советском Союзе есть и искусство, и техника, почему же вы не сочетаете их, чтобы делать прекрасные вещи? Если говорить откровенно, господа, судя по тому, что мы знаем о рынке и вкусах потребителей, мы не думаем, что такой некрасивый телевизор можно будет продать».
На какой-то момент все удивленно замолчали, и тогда Гвишиани обратился к представителю Министерства связи: «Ответьте, пожалуйста, господину Морите».
Представитель министерства совершенно серьезно сказал: «Мы понимаем, что вы говорите, господин Морита, но искусство не по нашей части!»