Секретарь ЦК КПСС

     Не стало человека, который для многих был символом советской эпохи, воплощением всех ее особенностей, плюсов и минусов, и вместе с тем всегда имевший собственное мнение, не всегда совпадавшее с официальным. Пожалуй, никто из руководителей ТАССР, кроме, может быть, С.Д. Игнатьева, не имел в своем послужном списке такого набора должностей, которые делали его членом высшей политической элиты страны. Начав с преподавателя ПТУ, он дошел до председателя Совета министров республики, первого секретаря обкома партии и наконец стал единственным татарином, побывавшем на посту секретаря ЦК КПСС. Ушел с этого поста ввиду несогласия с действиями М.С. Горбачева, которые, по его мнению, вели страну и партию к гибели. Кстати, именно Г.И. Усманов открыто выступил на всесоюзной партийной конференции против некоторых, скажем так, «особенностей» поведения Б.Н. Ельцина. Правда, это было время, когда почти всем нам казалось, что Ельцин самозабвенно строит светлое настоящее, а не будущее, борется против привилегий партократии. Он постоянно подчеркивал близость к народу, демонстрируя свои отечественные ботинки и носки и даже обещая пользоваться услугами районной поликлиники. Поэтому выступление Усманова некоторые осудили, а в Казани даже появились надписи: «Гумер, ты не прав!».
     Я не принадлежу к числу его ближайших соратников, но, будучи заведующим кафедрой и секретарем парткома вуза, всегда мог рассчитывать на прием у него как у первого секретаря обкома КПСС, и в нескольких случаях получал реальную помощь. Так, когда рассказал ему о начавшейся в печати травле Н.Г. Жиганова, он умерил пыл некоторых «разоблачителей», дав команду газетам более уважительно относиться к его огромным заслугам, но посоветовал мне держать в курсе по этому делу секретаря по идеологии Н.Х. Кадырметова, человека весьма объективного и порядочного. 
     Кстати, я уже писал, что когда он «уходил» в ЦК и все знали, что своим преемником наметил М.Ш. Шаймиева, в ответ на мой вопрос: «потянет ли мелиоратор» столь тяжелую ношу, ответил: «Он самородок, и этим все сказано». Выбор, как показали все дальнейшие события, оказался безошибочным. Огромную помощь как секретарь ЦК КПСС он оказал при подготовке материалов по реабилитации Мирсаида Султан-Галиева. Он и его помощник по ЦК О.В. Морозов, преодолевая упорное сопротивление заведующего общим отделом Болдина, дали возможность ознакомиться с совершенно секретными тогда фондами ЦК КПСС и КГБ СССР и подготовить материалы для Татарского обкома КПСС, с которыми был ознакомлен его первый секретарь М.Ш. Шаймиев. Они легли в основу документа о реабилитации, направленного обкомом в ЦК КПСС. Большинство из этих документов вошли потом мной в написанную в соавторстве с Д.Р. Шарафутдиновым книгу «Неизвестный Султан-Галиев. Рассекреченные документы и материалы». 
     Распад СССР и гибель КПСС Усманов, как и многие из нас, воспринял весьма болезненно. Ушла в небытие целая эпоха, создавшая наше поколение. В отличие от некоторых бывших функционеров, в частности, Ф.А. Табеева, он весьма спокойно и с пониманием отнесся к постсоветским реалиям и, в частности, к борьбе общественности и руководства Татарстана за повышение статуса республики и не предпринимал никаких попыток переубедить или припугнуть руководство. Правда, с иронией и даже возмущением относился к призывам некоторых «отставников» срывать флаги России или создавать собственную армию, сказав мне: так ведь скоро потребуют и флот создать с тремя эскадрами – Дальнего, Среднего и Ближнего Кабанов. К сожалению, не все бывшие «бонзы» проявили такую разумность, в этой сложнейшей ситуации, впрочем, об этом много писали.
     В конце 90-х – начале 2000-х гг. у меня сложились весьма тесные, можно сказать, дружеские отношения с Усмановым. Он весьма помог своими воспоминаниям и советами при написании ряда книг, а когда талантливый режиссер Зуфар Хайруллин начал делать по моей книге о С.Д. Игнатьеве телефильм «23 ступени вверх», охотно принял участие в этой работе и рассказал в нем о своем видении места и роли этого замечательного человека, сделавшего очень много для татарской культуры. К сожалению, все мои попытки «подвигнуть» его на написание мемуаров оказались бесплодными, а знал он очень многое о том, как делается политика, как с фасада, так и с изнанки. Знаю, что такие попытки предпринимал и редактор «Звезды Поволжья» Р.Р. Ахметов. Хотя устные рассказы его были весьма интересны. Так, рассказывая о встрече с Никсоном, подарил на память фото о ней, он с юмором поведал, что тот долго не мог вспомнить, а где эти Татария и Казань, и вдруг обрадовано воскликнул: «КамАЗ, КамАЗ!», очевидно, вспомнив, откуда шли заказы, помогавшие развитию и американской экономики. 
     Очень интересен был его рассказ о том, как Ф.А. Табеев (как к нему ни относись, но он экономист «от бога») сумел убедить Л.И. Брежнева, лично посетив его, что лучшим местом для «стройки века», как сказал на заседании Политбюро, которое вел М. Суслов, министр автопромышленности – а претендентов на нее было около 20 – будет закамское село Челны, самым заметным сооружением которого был тогда прибрежный элеватор. Причем привел доводы не только экономические, но и политические (развитие машиностроения в аграрно-нефтяной республике в центре России и др.).
     Из его увлечений вспоминаю краеведение и особенно историю родного Чистополя, которому он подарил отчий дом. Когда я писал очерк о погибшем под Чистополем в авиакатастрофе в 1922 г. секретаре Татарского обкома А.П. Галактионове, он рассказал о том, какие остались об этом воспоминания у его родителей.
     Должности у Гумера Исмагиловича были такие, что всем не угодишь. Возможно, у кого-то и другие воспоминания. Я пишу о том, каким его знал и воспринимал на всех должностях, каким помню. Замечу, что руководство Татарстана – и М.Ш. Шаймиев, и Р.Н. Минниханов с должным уважением относились к нему. Помню, как он радостно рассказывал о том, как президент РТ вручал ему орден.
     Очень трудно мне, как и многим, говорить о Гумере Исмагиловиче «был». Но это та неизбежность, которая гарантирована каждому из нас с момента рождения. Как говорил Ю.В. Андропов: «Неизбежное встретить достойно». Так это сделал и мужественный Г.И. Усманов, сужу по последним разговорам с ним по телефону.

Б.Ф. СУЛТАНБЕКОВ,
историк.