Митрополит Антоний (Вадковский)

     15 ноября 1912 года (2 ноября по ст. ст.) упокоился митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский Александр Васильевич), первенствующий член Священного Синода, почетный член Петербургской академии наук, Казанской, Московской и Петербургской духовных академий, Императорского Православного Палестинского общества, Петербургского совета детских приютов, доктор богословия. Это был истинный бессеребреник, постоянно раздававший деньги сирым, убогим, нищим. После его кончины осталось семь рублей медью и сотни писем с просьбой о материальной помощи с его пометками на каждом из них: «выдать 10 руб., послать 15 руб., дать 8 руб.». Это был настоящий нищелюбец! В завещании он просил похоронить себя среди простых иноков и монахов. Митрополит Антоний был погребен на Никольском братском кладбище Александро-Невской лавры. Могильный холм венчает деревянный крест с надписью: «Антоний, митрополит С.-Петербургский и Ладожский, скончался 2 ноября 1912 года». 
 

Юность и духовное становление будущего пастыря
 

      Будущий митрополит родился 3 августа 1846 года в бедной многодетной семье приходского священника Василия Иовлевича Вадковского и его жены Ольги Никифоровны в селе Гремячка Кирсановского уезда Тамбовской губернии.
      Дед Антония – Иов Павлович Вадковский (дата рождения и смерти неизвестны) был простым псаломщиком, но сумел дать сыновьям семинарское образование, которое было необходимо для получения сана священника.
      У него было два сына: Василий (1818 – 1885) и Алексей (1836 – 1899). По линии Василия, кроме будущего митрополита, у них было еще четыре сына (Василий, Владимир, Сергей, Константин) и две дочери (Анна, Мария).
      С 1858 г. отец Василий служил в селе Ширингуши, где и прошло отрочество будущего пастыря. Маленький Александр много раз слышал от матери рассказы о чудотворениях на могиле о. Серафима в Саровской пустыни, входившей тогда в состав Тамбовской епархии. Через полвека сын сельского священника один из немногих поддержал инициативу канонизации преподобного Серафима, казавшуюся тогда почти невозможной, и 19 июля 1903 г. совместно с епископами Тамбовским и Шацким Иннокентием и Нижегородским и Арзамасским Назарием в присутствии императорской семьи возглавил прославление мощей святого.
      Во время своего пребывания на тамбовской земле он посетил могилу отца на сельском погосте Ширингушей.
 

Казанский период
 

      Александру легко давалось учение. После блестящего окончания Тамбовского духовного училища, а затем и семинарии, он был принят в Казанскую духовную академию в состав XIII курса за казенный счет. Как впоследствии вспоминал профессор академии Яков Богородский, «это был юноша росту несколько выше среднего, деликатного сложения, с большими светло-серыми, добрыми глазами и с явным отпечатком хорошего домашнего воспитания в интеллигентной и благочестивой духовной семье».
      Обладая недюжинными способностями и трудолюбием и не увлекаясь пустым времяпровождением, он вскоре сделался одним из лучших студентов курса.
      В 1868 году ректором академии был назначен один из выдающихся ученых монахов того времени, доктор богословия, архимандрит Никанор (Бровкович Александр Иванович), впоследствии архиепископ Херсонесский и Одесский. Он внимательно и проникновенно изучал способности, душевные качества и настроения студентов. Приглашал Вадковского и некоторых других студентов, преимущественно певчих, в праздники в свою ректорскую квартиру, где за стаканом чая они вели непринужденные беседы.
      Архимандрит Никанор как тонкий психолог сумел безошибочно определить из XIII выпуска академии шестерых новых доцентов, принесших позднее славу Казанской высшей духовной школе: Ф.А. Курганова, Н.Ф. Красносельцева, Д.В. Гусева, А.В. Вадковского, М.И. Богословского, Н.П. Остроумова, магистерские работы которых были напечатаны в академическом журнале «Православный собеседник».
      Когда в Казанской академии в 1870 году был введен новый знаменитый устав 1869 года и открылись новые кафедры, совет академии направил туда выпускников XIII курса, в том числе и Александра Вадковского.
      Назначение на академическую кафедру было важным событием в жизни Александра Васильевича. Оно явилось первой ступенью при восхождении его на высоту общественного служения. Окончив в 1870 году академию, Вадковский остался в ней в качестве преподавателя пастырского богословия.
      Как вспоминал студенческие годы его ученик, а в будущем профессор А. Дмитриевский, «в положенный по расписанию час в небольшую аудиторию, занятую 8 студентами нового набора 1870 года церковно-практического отделения, ровною походкой вошел одетый в вицмундир молодой, стройный, с приятным лицом преподаватель… Раскланявшись со студентами и взойдя на кафедру, Александр Васильевич ровным и мелодичным голосом начал чтение введения в историю христианской проповеди. Мы выслушали лекцию с живым интересом… Число желающих слушать увлекательного лектора росло с каждой лекцией, и аудитория уже не могла вместить всех… и мы считали себя счастливыми, что наша аудитория стала предметом зависти студентов других отделений. Александр Васильевич, видя перед собой возрастающую в численности аудиторию, ободрился, расцвел… Мы провожали талантливого, красноречивого лектора бурными аплодисментами и сами покидали аудиторию в восхищении и очаровании».
      За один год напряженной работы Александр Васильевич настолько успел справиться с преподавательскими обязанностями перед аудиторией, что вскоре задумался о создании своего семейного очага. До сих пор он снимал свободную комнату в квартире одного из своих старших сослуживцев, пользуясь тут же за соответствующую плату и столом. Эта кочевая, наполовину студенческая жизнь не соответствовала домовитым наклонностям Александра Васильевича.
      Посещая квартиру одного своего сослуживца и товарища по учению, уже женатого человека, он познакомился здесь с сестрой его жены. Это была девушка деловая, серьезная, чуждая суеты, предпочитавшая библиотеки модным магазинам и семейный очаг местам общественных развлечений. Завязавшееся знакомство и взаимная симпатия завершились браком, который был из тех, что называются счастливыми.
      Молодая жена Елизавета Дмитриевна Пеньковская, сделавшись матерью, все время и внимание посвящала устройству домашней жизни и заботам о детях – Борисе и Лидии. Молодая семья испытывала материальную нужду, ютилась в Академической слободе в скромной квартирке дома Мильмана по улице Солдатской Второй (ныне Шмидта). Бракосочетание Александра Васильевича было вторым из важнейших моментов его казанской жизни. Казалось, что семейное состояние навсегда закрыло для него тот путь служения Богу, на который он встанет впоследствии.
      Трудовая жизнь разнообразилась только скромными развлечениями в кругу близких друзей. Из молодых доцентов-сверстников само собою образовался кружок, составивший как бы одну семью. В дни праздников по вечерам собирались у кого-либо в семейной квартире, пили чай, незатейливо закусывали, немного танцевали под звуки музыки любезной хозяйки дома на рояле, чаще пели.
      Разговаривали о материях важных (научно-богословских и религиозно-философских) и не столь важных (о насущных проблемах академического характера). Политикой не интересовались. Александр Васильевич, всегда добродушный, всегда оживленный, был всюду желанным гостем на этих «демократических баликах», как называла эти собрания одна из тогдашних молодых дам за их простоту и непритязательность. Так шло время до 1878 года, и никто, как и сам Александр Васильевич, не подозревал, что в его жизни готовится третий, самый решительный момент.
      Дома медленно угасала от разрушающего туберкулеза его супруга, требовались средства на ее лечение. Елизавета Васильевна была уже не в состоянии воспитывать своих детей. Недостаток средств по должности доцента и большие расходы по дому вынудили Александра Васильевича взять на себя редактирование и корректорство статей и материалов академического журнала «Православный собеседник».
      Это был очень интенсивный и напряженный период жизни молодого ученого, требовавший немалых хлопот в типографии, в книжных магазинах, корректорской работы, ухаживанием за женой и детьми, что, несомненно, отрывало его от научных занятий. В это время его ближайшими помощниками были студент академии Аристов, который сам не получал казенной стипендии, не имел средств к существованию и был определен Вадковским делопроизводителем академического журнала и служитель редакции Ксаверий.
      Они были постоянными посетителями квартиры Александра Васильевича, его доверенными исполнителями различных поручений и вместе с тем непосредственными свидетелями той тяжелой жизненной драмы, которую он переживал в то время.
      Осенью 1878 года умирает жена. Дружная академическая корпорация со своими семьями старалась всячески поддержать молодого коллегу в постигшем его горе. Прекрасный студенческий хор участвовал в выносе тела почившей и пел в церкви заупокойную литургию и чин погребения.
      После похорон Александр Васильевич полностью ушел в научную работу, ища в ней и забвение от тяжелой утраты, и заработка для покрытия образовавшихся долгов в связи с лечением больной жены, а затем и организации похорон.
      Напряженная научная работа по своей специальности и над описанием рукописей Соловецкого монастыря, хранящихся в академической библиотеке, прерывалась лишь для посещения лекций и для общения со своими малолетними детьми. Александр Васильевич с материнской нежностью заботился о религиозно-нравственном воспитании своих детей. Его часто можно было видеть на богослужениях в академическом храме и в кладбищенской церкви Ярославских чудотворцев, на могиле рано ушедшей жены.
      Чтобы лучше уяснить себе ту интеллектуально-нравственную атмосферу, в которой жил и работал в это время молодой и талантливый доцент, необходимо сказать несколько слов о Казанской академии и ее профессорах конца 1870-х и начала 1880-х годов.
      Казанская духовная академия в этот период находилась под бдительным и мудрым попечением архиепископа Казанского и Свияжского Антония (Амфитеатрова). Как авторитетный богослов и бывший долгое время ректором академии, он зорко следил за всеми сторонами ее жизни. Профессора были у него на особом счету. Он входил в их нужды и даже во все стороны их жизни, а посему между владыкой и профессорами установилась самая живая духовная связь, прервавшаяся лишь с его смертью, горько оплаканной паствой в 1878 году.
      Возглавлял академию ее выпускник, человек высокой души и глубокого христианского настроения протоиерей А.П. Владимирский. Он пользовался как у профессоров, так и у студентов непререкаемым авторитетом и самым искренним и глубоким уважением. За глаза его называли «папашей» или еще проще «тятькой», что достаточно красноречиво говорит само за себя. Чарующая ласка, сердечная отзывчивость, широкое русское гостеприимство и ободряющая глубокая вера в торжество правды и справедливости – вот чем обладал этот незабвенный поистине отец-ректор, не искавший никогда и ни у кого популярности.
      Во главе научной жизни академии стояли два помощника ректора: уважаемые и опытные профессора И.Я. Порфирьев и П.В. Знаменский. Питомцы старой дореформенной академии, по уставу 1869 г. оба они унаследовали лучшие традиции старой своей Almae Matris и в моральном, и в научном отношениях; традиции, взращенные Г.С. Саблуковым, Н.И. Ильминским, П.П. Гвоздевым, А.П. Щаповым, А.С. Павловым, Г.З. Елисеевым.
      Из талантливых молодых доцентов XIII и других курсов, питомцев просвещенного ректора Никанора, был образован тесно сплоченный кружок тружеников, принявшийся за научное описание Соловецких рукописей.
      В этот кружок вошли в то время начинающие доценты, впоследствии приобретшие себе большую научную известность: Н.Ф. Красносельцев, Н.И. Ивановский, М.И. Богословский, С.А. Терновский. К этому кружку примкнул и Вадковский.
      Инспектором академии в то время был известный расколовед профессор Н.И. Ивановский, который, будучи гостеприимным, хлебосольным хозяином, группировал около себя всю академическую корпорацию, и его дом на Ново-Горшечной (ныне улица Бутлерова) служил центром, где академическая семья за дружеской трапезой обменивалась новостями друг с другом по всем актуальным вопросам жизни академии.
      Профессорская корпорация как на подбор состояла из людей даровитых и преданных науке, составивших имя не только себе, но и академии, и городу: канонист И.С. Бердников, профессор сравнительного богословия Н.Я. Беляев, догматического богословия Е.А. Будрин, психологии В.А. Снегирев, метафизики П.А. Милославский, церковной истории Ф.А. Курганов и С.А. Терновский, библейской истории Я.А. Богородский, литургики Н.Ф. Красносельцев, патрологии Д.В. Гусев, мусульмановед протоиерей Е.А. Малов, ламаист В.В. Миротворцев, Святого Писания М.И. Богословский.
      В ту пору свою ученую профессорскую деятельность начинали П.А. Юнгеров, М.А. Машанов, Д.Н. Беликов, А.А. Царевский, А.В. Говоров, Н.Н. Виноградов, А.А. Дмитриевский, А.В. Вадковский.
      Вот в такой благодатной среде и взращивался научный потенциал Вадковского. История проповеди у южных славян всецело поглотила его внимание. Понемногу заживала и острая боль, причиненная потерей любимой супруги, уменьшались тяготевшие над ним долги.
      Подраставшие дети под руководством избранного для них учителя в лице студента академии Ивана Беляева (впоследствии Экзарха Грузии Иннокентия) начали обучаться грамоте и радовать вдовца своими успехами и скрашивать его одиночество.
      Как вспоминал впоследствии архиепископ Иннокентий: «В октябре 1882 года ко мне, тогда студенту 2-го курса, подошел в коридоре профессор А.В. Вадковский с предложением стать репетитором его детей. Почему выбор профессора, любимого всеми студентами за увлекательное изложение своих лекций, остановился на мне, это осталось для меня тайной. Но с этого времени начались и установились мои отношения сначала к профессору, потом к архимандриту, епископу и митрополиту Антонию – отношения искреннего уважения, перешедшие впоследствии в преданность и благоговейное преклонение и любовь ученика к учителю, сына к отцу, продолжавшиеся тридцать лет».
      Иннокентий, архиепископ Карталинский и Кахетинский, Экзарх Грузии (в миру Иван Васильевич Беляев – 1862 – 1913 гг.) удивительным образом повторил жизненный путь своего старшего друга и учителя. Сын священника Владимирской епархии первоначальное образование получил в местном духовном училище, а затем во Владимирской духовной семинарии.
      В 1885 году окончил Казанскую духовную академию. Был определен в Тобольск, где преподавал в женской Мариинской гимназии, назначается инспектором классов этой гимназии. Он не имел в виду предаться монашеским подвигам и думал дни своей жизни окончить в тихой семейной гавани. Но Господь судил иначе. В расцвете своей педагогической деятельности и мирной семейной жизни он лишается своей супруги и детей. В марте 1895 года принимает монашество с именем Иннокентия.
      Пройдя ректорство Литовской духовной семинарии, настоятельство Виленского Свято-Троицкого монастыря, епископство Сумского и викария Харьковской епархии, епископство Нарвского и викария Санкт-Петербургской епархии, он 8 февраля 1903 года назначается епископом Тамбовским и Шацким, где его административный талант развертывается еще шире.
      Тотчас по назначении на Тамбовскую кафедру ему выпадает на долю принять самое деятельное участие в приготовлениях, а затем и в самом торжестве прославления мощей преподобного Серафима Саровского. На Тамбовской кафедре он пробыл пять лет и успел за этот небольшой период времени многое сделать. Так, им было восстановлено вдовствующее до этого почти тридцать лет Козловское викариатство. Владыка Иннокентий преобразовал местное Казанско-Богородичное братство на более широких и деятельных началах. В самом Тамбове его заботами был перестроен епархиальный собор, устроено обширное женское епархиальное училище, воздвигнуты здания свечного епархиального завода.
      С 7 декабря 1909 г. он Экзарх Грузии и член Святейшего Синода. В 1911 г. – почетный член Московской духовной академии, а с 1912 г. и Казанской.
      Напряженная, подвижническая жизнь сказалась на его здоровье. Он скончался внезапно, от паралича сердца, 9 (22) сентября 1913 г., в возрасте 51 года, находясь в Санкт-Петербурге. Своего учителя он пережил на 10 месяцев. Согласно его завещанию, был погребен на братском кладбище Александро-Невской лавры рядом с могилой митрополита Антония. «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Послание к римлянам святого апостола Павла, 11:33). Но вернемся в Казань, к Александру Васильевичу, в 1880-е годы.
      Над его головой разразилась новая беда, пережить которую он был уже не в силах. Один за другим заболели дифтеритом его малолетние дети, против которого наука в то время еще не имела спасительных медицинских средств. Опасаясь занести ужасный дифтерит в свои семьи, его квартиру перестали посещать друзья-товарищи и дамы академической корпорации, дотоле принимавшие самое живейшее участие в его жизни. И лишь студент Беляев посещал несчастного отца.
      Один за другим в декабре 1882 года умирают его дети. Они были похоронены рядом с могилой матери. Можно предположить, что семейное захоронение Вадковских находится на Арском православном некрополе, на II аллее, которую называли «академической» из-за большого количества захоронений профессоров, преподавателей и студентов духовных академии и семинарии. Но по истечению столь многих лет их могилы утеряны.
      Спустя годы архиепископ Иннокентий вспоминал, что «молодой и успешный ученый, которому едва исполнилось 36 лет, выдержал страшную катастрофу только благодаря вере…» Это был третий, самый решительный момент в его жизни. После смерти малолетних детей перед ним встал мучительный, роковой вопрос: что делать? В чем остался смысл жизни? Некоторые через более или менее продолжительное время превозмогают горе и решают этот вопрос вторичной женитьбой. Но у Александра Васильевича так болела душевная рана, что он не мог ждать; он спешил решить вопрос сейчас же, ослабить остроту горя. Возникла мысль об отречении от мира, в отказе от радостей семейной жизни, о монашестве. Он знал теперь, что всегда возможно внезапное лишение этих радостей.
      Созревшим планом о пострижении в монашество он поделился с казанским архипастырем Палладием (Раевым), который с величайшей радостью приветствовал это благое намерение. Наверное, тут сыграло и личностное обстоятельство. Ведь у владыки тоже умерла супруга, в уже далеком 1860 году. После чего в январе 1861 года он принимает монашеский постриг. Уж кто-то, а он эту беду понимал и сопереживал за молодого Александра Васильевича. К счастью, у казанского архипастыря дети не умирали. Единственный его сын Николай закончил Санкт-Петербургскую духовную академию, служил в Министерстве народного просвещения и с 1915 года был последним предреволюционным обер-прокурором Св. Синода. Да, наверное, владыка знал, что Вадковский из Тамбовской епархии, а он ведь всего шесть лет как покинул эту кафедру. Владыка поселил Вадковского в своем архиерейском доме, прислал ему в подарок собственную шелковую рясу.
      Неожиданная весть о принятии монашества Александром Васильевичем буквально потрясла всю академическую семью – профессоров и студентов, т.к. в Казанской академии уже давно не только не было профессорских пострижений в иночество, но даже и студенты чуждались этого высокого подвига христианской жизни. В академии только ректор был монахом.
      Следует напомнить читателю, что это был период сильного оскудения ученого монашества в духовных академиях, особенно в Казанской. Русские иерархи сокрушались об этом. Пострижение Александра Васильевича было тогда явлением исключительным и отрадным.
      Все, хорошо знавшие Вадковского, в то время признали этот шаг естественным, и никому в голову не закралась обидная, но обычная человеческая мысль, что этот путь избирается им ради карьеры. Все знали высокое религиозное настроение Александра Васильевича, и все напутствовали его самыми искренними, сердечными пожеланиями.
      Но, принявши под ударами судьбы свое монашество, будущий владыка сохранил о семейной жизни и о детях представление необычайно высокое, почти идеальное. Оно поучительно, особенно для современной жизни, когда молодые смотрят на брак и детей как на обузу.
      «Бог создал человека для радости, – пишет он в одном из своих писем. – Христианский взгляд на жизнь светлый, чистый, радостный. Бог благословил людей любить друг друга. Он Сам Себя назвал любовию. Чувство женщины, влекущее ее к избраннику сердца в браке, не есть чувство для греха, а для благословенного Богом сожительства, во исполнение воли Божией о мужчине и женщине. Но все, что от Бога, в Боге и для Бога, не есть земное, греховное, а есть небесное, Божие, святое».
      В бумагах, разобранных по поручение Св. Синода архиепископом Иннокентием (Беляевым) после смерти владыки, было найдено письменное благословение родителей митрополита, протоиерея Василия и Ольги Никифоровны Вадковских на этот новый путь его жизни.
      «Милый и драгоценный сын наш Александр. Призвание Божие тебя в монашество наконец совершилось… Желание наше и твое окончательно исполнилось… Благословить тебя невидимою десницею Господь Бог принять монашество в здравии и благочестии. И да будет Он Сам твоим Помощником в исполнении обетов. И мы, родители твои, искренне-сердечно оба благословляем тебя на сей путь спасительный – в монашество – во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. В знак же родительского нашего благословения и незабвенной памяти даем тебе икону Спасителя и Чудотворца Николая, который да будет твоим молитвенником пред Господом Богом во всю жизнь твою. И мы молим и по гроб жизни нашей будем умолять Всеблагого Бога, чтобы Он не отступал от тебя и никогда не оставлял бы тебя и сохранил бы драгоценную жизнь твою на многия лета для пользы церкви и государства. Прощай, милый и драгоценный сын наш, в миру Александр. Целуем тебя любящие тебя и непрестанно помнящие твои родители протоиерей Василий и Ольга Вадковские».
      На первой неделе Великого поста в пятницу, 4 марта 1883 года, А.В. Вадковский был пострижен в монашество с именем Антония, в память незабвенного для академии доброго покровителя ее, Архиепископа Казанского и Свияжского Антония (Амфитеатрова). Чин пострижения в Крестовоздвиженской церкви епархиального дома совершил архиепископ Казанский и Свияжский Палладий (Раев). Духовным руководителем новопостриженного монаха был назначен опытный в аскетических подвигах эконом архиерейского дома иеромонах Амвросий (впоследствии наместник Киево-Печерской лавры). Небольшая Крестовая церковь была переполнена желающими взглянуть на печально-трогательный обряд отречения человека от своей воли.
      6 апреля того же года он был рукоположен во иеромонаха, а 14 ноября возведен в сан архимандрита. Чтобы создать ему обстановку настоящей монашеской жизни, ему было указано жить в заштатном Иоанно-Предтеченском мужском монастыре в качестве его управляющего или настоятеля.
      Скромный обитатель Академической слободы, дотоле почти не известный среди казанской интеллигенции и вращавшийся исключительно в узком кругу своих коллег по академии, после пострижения в монашество неожиданно для себя получает широкую популярность.
      Теперь иеромонах Антоний сделался предметом интереса повсюду. Весьма многие стали искать его знакомства и общения с ним, находить его высокообразованным, симпатичным и даже красивым, особенно это нужно сказать о казанских дамах, по обыкновению переполнявших те храмы, в которых приходилось служить отцу Антонию.
      Немало его популярности способствовал и казанский архипастырь Палладий (Раев), назначавший его на служения с собой во все торжественные дни, причем нередко поручавший ему и произнесение проповедей или речей. В 1885 году 6 апреля (ст.ст.), когда повсеместно широко праздновалось тысячелетие со дня кончины просветителя славян св. Мефодия торжественным всенародным молебствием на Ивановской площади у главных ворот Казанского кремля, вся Казань слушала красноречивое слово архимандрита Антония о великих заслугах св. Мефодия и его брата св. Кирилла перед славянством и перед Россией.
      Вообще следует сказать, что архиепископ Палладий, обрадованный приобретением для церкви Христовой человека «любомудрствующего», всюду, где только можно было, выдвигал отца Антония и старался всячески поддерживать его на пути в иерархическом возвышении.
      В 1883 году, в летние каникулы, отец Антоний был командирован в Санкт-Петербург и Москву для научных занятий в столичных библиотеках, с целью завершения своих работ по изучению южнославянской проповеднической литературы. Но это, несомненно, было лишь предлогом, а на самом деле путешествие предпринималось по совету владыки Палладия с целью показаться высшему духовному начальству.
      Отец Антоний произвел весьма приятное впечатление на маститого старца митрополита Санкт-Петербургского Исидора (Никольского), который обласкал его, переместив из частной квартиры в лучшее помещение лавры, и проявлял к нему отеческую заботу. А на прощание ободряюще и многозначительно сказал: «Мы вас будем иметь в виду».
      Обер-прокурор Священного Синода К.П. Победоносцев и его заместитель В.К. Саблер всеми зависящими от них средствами старались сделать пребывание отца Антония полезным и облегчали ему доступ к столичным книжным сокровищам, обычно закрытым в летнее время.
      12 декабря 1883 года церковно-практическое отделение академии вошло в совет с представлением о возведении доцента архимандрита Антония в звание экстраординарного профессора.
      12 декабря 1884 года заканчивался четырехлетний срок службы экстраординарного профессора В.В. Миротворцева в должности инспектора академии. Это был последний выборный инспектор по уставу 1869 года. Согласно только что введенному, новому тогда уставу 1884 года архиепископ Палладий 10 октября вошел в Св. Синод с представлением о назначении на открывающуюся должность инспектора архимандрита Антония с освобождением его от управления Иоанно-Предтеченским монастырем. Указом от 8 ноября 1884 года за N3706 это ходатайство архиепископа Св. Синод утвердил.
      Казанский период его научной деятельности характеризуется глубоким изучением памятников церковной проповеди. Солидный исследовательский материал явился длинным рядом статей, напечатанных, главным образом, на страницах журналов «Православный собеседник», «Известия» по Казанской епархии.
      Все труды по гомилетике вошли в общее собрание сочинений под заглавием «Из истории христианской проповеди. Очерки и исследования Антония, епископа Выборгского, ректора С.-Петербургской духовной академии». СПб. 1892 г. Научная значимость этих трудов по достоинству была оценена советом Казанской духовной академии присуждением автору степени доктора богословия в 1895 году.
      Надо сказать, что научные труды Александра Васильевича этим не ограничивались. С 1875 года он активный сотрудник комиссии по описанию Соловецких рукописей, погрузившись на многие годы в изучение рукописной литературы и ее первоисточников. Для первого тома «Описаний» он предоставил 15 листов убористого текста.
      Перед отъездом архимандрита Антония из Казани в Санкт-Петербург монахиня Казанско-Богородицкого женского монастыря, иконописец Мария, зная о несчастье, которое обрушилось на архимандрита Антония, подарила писанную ею на золотом чеканном фоне икону «Скоропослушница».

      «Дорогие мои родители папаша и мамаша, посылаю вам с сим стихотворение, составленное на мое пострижение монахинею Казанского монастыря Марией. Этой чрезвычайно умной монахини – поэта и художника – она превосходная иконописца, теперь ее в Казани нет, она переехала в ваши места. С октября назначена настоятельницей женского монастыря в г. Балашово. Перед отъездом она подарила мне большую, превосходную икону Божией Матери «Скоропослушница». Написана эта икона ею при следующих обстоятельствах, как она сама рассказывала: два раза во сне она видела Саму Матерь Божию, приказывающую написать эту икону, в третий раз видела св. Тихона, который напомнил ей, что нужно исполнить волю Владычицы. Тогда она принялась за работу. Икона вышла чудна. Я всячески отказывался от подарка «куда, говорю, я поставлю такую большую икону». Но она настоятельно вручила ее мне, сказав, что если она мне не нужна, так отдайте ее кому хотите, – а я только хочу оставить ее у вас. Теперь я эту икону полюбил, хочу заказать на нее киот и оставить у себя навсегда…
 

Любящий вас сын ваш Архимандрит Антоний».
Казань, 29 ноября 1884 г.
 

      Отец Антоний при своем отъезде подарил икону Михаило-Архангельскому храму духовной академии. После революции она некоторое время находилась в Иоанно-Предтеченском мужском монастыре, еще до войны ее передали в храм Ярославских чудотворцев, где она находится и поныне, притягивая к себе взоры молящихся и паломников.
      По отношению к Казанской духовной академии он навсегда оставался благодарным ее сыном, добрую память о ней он сохранял до конца дней своих.
      Позаботившись о благоустройстве места погребения своей супруги и детей, он позаботился и о могилах академических студентов, для чего пожертвовал достаточную сумму на покупку отдельного участка земли на городском Арском некрополе, чтобы будущие могилы студентов не были рассеяны по всему обширному кладбищу, а представляли из себя одну семейную усыпальницу.
      В 1891 году он пожертвовал в академическую библиотеку 287 книг. В 1899 году прислал в академию 5000 рублей для образования студенческой стипендии его имени. К 8 ноября 1909 года, ко дню академического храмового праздника, прислал для домовой церкви высокохудожественной работы сосуды для употребления при совершении таинства Евхаристии.
      Эти сосуды он сам получил в дар от видных членов англиканской церкви в знак их уважения к церкви православной во время его посещения Англии на 60-летний юбилей правления королевы Виктории в 1897 году. Тогда же он прислал для музея при библиотеке академии полученный в Англии от воспитанников Оксфордской академии дар – альбом фотографических видов Оксфорда, его учебных заведений, храмов и капелл при них.
      Каждый год 8 ноября в день академического праздника митрополит Антоний присылал в академию поздравительные телеграммы, написанные в самых теплых сердечных выражениях.
      Вот, например, текст его телеграммы в академию в день ее 50-летнего юбилея. «В день светлого торжества дорогой моей матери – академии шлю ей мой горячий привет. Молитвенно желаю академии процветания и постоянного роста ее в том живом благотворном направлении, каким она успела заявить себя в течение 50 лет своей жизни своим доблестным служением святой церкви, науке и обществу. Шлю привет дорогому незабвенному отцу, ректору академии, живому представителю полувековой ее жизни и ее славных преданий. Да живут всегда в академии вечные христианские начала истины, свободы, добра и красоты, и да пребудет всегда на труждающихся в ней благословение Божие».
 

Петербургский период жизни митрополита Антония
 

      Уже через год после пострига Антония переводят в столицу и назначают на должность инспектора Петербургских духовных школ. А еще через год его рукополагают во епископа и назначают ректором столичной академии. Владыка Антоний был не только блестящим педагогом, но и человеком редкой отзывчивости, благородства и такта. Он пользовался всеобщей любовью студентов, и влияние его на них было громадным. В Петербургской духовной академии он создал кружок студентов-проповедников, отправляющихся «в народ». Члены кружка вели популярные богословские беседы в приходских церквах, общественных собраниях, приютах, ночлежках и тюрьмах.
      Санкт-Петербургская кафедра. В 1898 году владыка Антоний был назначен на Санкт-Петербургскую митрополичью кафедру. Став первенствующим иерархом Русской православной церкви, митрополит Антоний изменил сам стиль традиционного управления епархией.
      Повсюду чувствовался присущий ему аскетизм: он отменил торжественные трапезы и парадный архиерейский выезд, восстановил традицию посещения заключенных в тюрьмах.
      Впечатляли размеры его благотворительности. Все свое жалование он отдавал нуждающимся. Размеры состояния, оставленные первенствующим митрополитом после смерти – семь рублей медью.
      Он был открыт и доступен всем – от маститого иерарха до простого прихожанина. Во всех жизненных ситуациях владыка оставался прежде всего человеком, а уже потом – профессором, величественным иерархом, государственным мужем. Он ценил человеческое общение, старых друзей; умел завязывать новые знакомства, не обусловленные его церковно-политическим положением.
      И в то же время его мягкость, открытость и деликатность не мешали ему быть принципиальным в вопросах веры и церкви. Деятельность владыки Антония можно назвать реформаторской. Однако вся его реформа была строго продумана и опиралась на серьезное каноническое и церковно-научное основание.
      Он стремился восстановить традиционное и наиболее правильное управление Русской церковью – патриаршество. Митрополиту Антонию удалось убедить императора в необходимости созыва Собора и с 1905 года открылось Предсоборное присутствие. Его целью было подготовить Собор Русской церкви, который не собирался уже более двухсот лет.
      Вся дальнейшая деятельность митрополита Антония в основном была сосредоточена на предсоборной работе. Однако уже через два года начался «обратный ход» светских властей. Вся работа митрополита была искусственно прервана. От этого удара он оправиться уже не смог. Он тяжело заболел. Болезнь прогрессировала несколько лет. И в 1912 году митрополита Антония не стало. Согласно завещанию, владыку Антония похоронили на некрополе Александро-Невской лавры под простым деревянным крестом.
 

Анатолий ЕЛДАШЕВ,
доцент Казанской духовной семинарии,
лауреат Макариевской премии.

(Продолжение следует)