Крах (ч.6)

     Ушел Князев в гражданку, и начальником кафедры стал полковник Медведев. Сексот!
     Не пошел я к Сидоренко с докладом о командировке и перешел на режим ожидания. В армии этот метод называется: «Отсидеться в окопе и ждать!». Не стал информировать даже своих учеников: Красильникова, Гарифуллина и Алексеева, что скоро попадем в Москву. Пусть пока не знают. Вдруг разболтают секрет создания КБ в Москве. Работал молча, ни во что не вмешивался. Согласно хоздоговору выполнял заказы двух московских КБ. Но с уходом Михайлова внутри что-то хорошее начало затухать. Видимо, огонек – все делать по высшей категории. Очень часто во время проведения экспериментов прерывал их и уходил к морю: бродил по берегу часами. Ученики быстро заметили изменение моего поведения, и в группе начала проявляться какая-то натянутость во взаимоотношениях ребят между собой. Но влиять на это я никак не мог и не хотелось. Потому что хорошо понимал, через несколько месяцев в нашей группе и в научной работе все изменится или к лучшему, или к худшему. В лице Сидоренко и Малинина я столкнулся с карьеристами-политработниками, которые из-за своих личных интересов и корыстных целей все топчут вокруг себя. Ни государственные интересы, ни боеготовность Ракетных войск, ни морально-психологическое благополучие вокруг них в армии их не интересовало! Вся их энергия и действия направлены только на одно: «Мне!». Готовясь к скорым переменам, позвонил Постнову с Андреевым и попросил:  
     – Ребята! Работу дайте для экспериментов. К осени у нас увеличивается (придумал!) учебная нагрузка и времени для экспериментов будет мало. Хотим поработать с запасом по времени.
     После звонка на два дня приехали Постнов с Андреевым. Привезли чертежи четырех новых газогенераторов. Об изменении обстановки в училище мы их не стали информировать. Пожили двое суток в нашей лаборатории на солдатских кроватях, попили спирта и довольные уехали.
     Среди моих учеников беспокойство высказал только один – Фарит Гарифуллин. Он очень характером чувствительный, и психика у него очень тонкая. Фарит – настоящий татарин. Я берег его от всех неприятностей.
     Иду с моря. Фарит удочкой ловит окуней. Я сел на берегу и молча гляжу, как он таскает одного за другим хороших окуней. Оглянулся несколько раз, снял очередного окуня с крючка и говорит мне на татарском языке:
     – Заки-абый! Уже больше недели меня мучает один вопрос. Разрешите спросить, как бы вы мне ни ответили, никто от меня ничего не узнает.
     Усмехаюсь не очень весело:
     – Спроси, Фарит.
     – В ближайшие 3 – 4 месяца нашу группу могут разогнать? Сидор с Малининым.
     Ну и Фарит! Разглядел что-то! А я ведь ему ничего не говорил до сегодняшнего дня!
     Помолчал и говорю:
     – Разогнать, не разогнать? Не знаю, Фарит. Но изменения будут.
     Решаю: парень больно хороший и талантлив неимоверно. Пусть немного узнает.
     – Если все будет идти, как я хочу, к осени мы, видимо, с лабораторией можем перебазироваться в Москву.
     – В Москву?
     – Да.
     – Ничего себе! И что мы там будем делать?
     – Станем самостоятельной организацией и будем проектировать ракеты с составными зарядами.
     – С вашими?
     Смеюсь весело:
     – Пока с моими. Твоих-то зарядов пока нет.
     Тоже смеется еще веселее меня:
     – Пока нам и ваших зарядов хватит. И где мы будем? Кому будем подчиняться?
     – Твоей голове небольшой (носит фуражку и шапку 57-го размера) пока хватит и этой информации. Никому не рассказывай, что тут слышал. Даже Красильникову!
     – Конечно. У меня мертво. Ну, эта новость, по-моему, хорошая. Будем делать новые ракеты с составными зарядами! Сбывается ваша жизненная мечта, Заки-абый! Рад за вас!
     – Сбывается, говоришь, Фарит? Сначала нам нужно перебраться в эту Москву. И тогда там видно будет, как нам вести там себя. Москва приезжих чужаков не любит и им хода не дает. Нас там первые два-три года ждет страшная драчка. Я-то выдержу, а вот как вы себя поведете – неизвестно.
     Смеется Фарит:
     – Под вашим крылышком выдержим, Заки-абый!
     – Дай Аллах!
     Не дождались мы в скором времени приказа главнокомандующего Ракетных войск. Все, что создавал для нас генерал Рюмкин, неожиданно я сам разрушил в Риге. Печально, но это факт!
     Ударил по мне великорусский шовинизм в лице политработников Ракетных войск – еле живой ушел в гражданку по демобилизации.
     Беда пришла неожиданно и с неожиданной стороны.
     В середине сентября вечером дома звонит телефон. Незнакомый голос на татарском языке меня спрашивает:
     – Син, Заки Зайнуллинмы? (Ты, Заки Зайнуллин?)
     – Да.
     Переходит на русский язык.
     – Завтра воскресенье. Мы, около тридцати татар, собираемся около завода ВЭФ, в клубе лифтеров города Риги. Меня зовут Харис Фахразеев. Татарин я. Собираемся татары и организуем общество татар Латвии. Разрешение на это мы получили в Верховном Совете Латвии. Там нас поддерживают.
     – Какова цель создания общества татар Латвии?
     – Заниматься культурным воспитанием наших татар Латвии. Будем изучать историю татарского народа, постоянно проводить лекции, беседы, организовать самодеятельность татарскую, ставить пьесы на татарском языке. Пойдем к евреям, посмотрим, чем занимается их общество. Научимся у них. Приходите завтра на наш татарский сбор. В 11 часов утра около ВЭФа. Не доезжая до ВЭФ, сходите с трамвая перед мостом. Клуб лифтеров Латвии.
     – Я очень рад, что вы взялись за такое хорошее дело. Буду обязательно.
     – Запишите адрес: улица Ленина, дом … третий этаж, первый подъезд.
     Собрались татары на другой день по указанному адресу – разных калибров. Всего около 30 человек. Организаторов двое – Харис Фахразеев и Равиль Калинкин. Оба по-татарски говорят не очень чисто и вперемежку с русскими словами. Заседание открыл Равиль Калинкин:
     – Я плохо говорю на татарском языке. Отец увез нас из голодной деревни татарской Челябинской области. Мне было всего шесть лет. С тех пор я на чужбине и среди русских. По специальности врач. Хорошо разговариваю на латышском. Могу говорить и на немецком. Хорошо занимался в школе.

     Заки ЗАЙНУЛЛИН.
     (Продолжение следует.)