Колхозы и фермеры (ч.2)
Компания по чернению советского сельского хозяйства нанесла один из самых сильных ударов по советскому общественному строю, который показал беззащитность сознания советского человека против самой грубой лжи. Именно тогда, с середины 70-х годов, наконец была создана промышленность удобрений, машин, средств защиты растений и село стало быстро улучшать экстенсивные и интенсивные показатели. Бегство из деревни прекратилось - вплоть до 1990 г. росла численность сельского населения.
В 70-годы в сельской местности было размещено множество производств, чтобы занять освобождающуюся при механизации рабочую силу и снизить фактор сезонности работ, строились филиалы городских фабрик.
В наши дни новый политический режим остановил советскую аграрную программу, приступил к разрушению построенной колхозно-совхозной системы и быстро насаждает социальные и производственные структуры, предписанные программой МВФ. Идет лоббирование иностранной сельхозтехники. Затихли вопли о фермерах, которые при разгроме колхозов накормят Россию. Фермера оставили и без машин, и без удобрений. При нашем общем попустительстве, равнодушии уничтожается сельское хозяйство огромной страны.
Каков будет урожай без элитных семян? Угробили систему селекционных станций, которой Россия гордилась на весь мир!
Сохранять племенное молочное стадо стало в убыток. Переход от длительного периода модернизации к его деградации произошел резко - как будто подстрелили нашу деревню.
Причинами нарушения технологий возделывания сельскохозяйственных культур стали: отсутствие сельскохозяйственной техники, сокращение внесения необходимых минеральных удобрений, усиление процессов закисления, засоления и эрозии почв из-за сокращения мелиоративных работ, резкого уменьшения вложений в известкование и фосфоритование.
В крупных городах – Москва - доля импорта составляет 80% от всего объема пищевой продукции. По уровню жизни, в соответствии с индексом человеческого развития (ФАО/ВОЗ), Россия, до недавнего времени занимавшая седьмое место в мире, опустилась до сорокового. Россия начинает воспроизводить типичную двойную структуру сельского хозяйства - «третьего мира» - есть небольшие оазисы относительного благополучия, а остальная земля дичает.
Повышение эффективности при переработке зерна в комбикорм было бы равно всему зерновому импорту России. По этому пути шли, но реформа резко оборвала эту тенденцию и отбросила назад.
Производство добавок для комбикорма было уничтожено, в то же время сохранить поголовье скота можно лишь при быстром росте потребления зерна, переработанного в комбикорма.
Бороться на рынке село не может, т.к. трудно охватить весь цикл и выйти с готовым продуктом, мощность переработки в городе, село не может противостоять диктату переработчика и торговца.
Село отступило в подворье. Идеологи радовались, но умиление было преждевременное, ибо подворье лишь внешне напоминает фермерское хозяйство. На деле подворье - уклад средневековый и совершенно не капиталистический. Возникает неизвестная ранее система, сочетающая остатки современной электротехники с технологией «безлошадного земледелия».
Все это наше общество легко приняло, потому как в течение 30 лет велась тихая, но интенсивная антиколхозная пропаганда. Неспособность испытывать уважение – опасная болезнь нашей цивилизации, это ведет к потере уважения к наследуемым традициям.
К разрушительным последствиям вело вторжение рыночной технологии в крестьянскую среду с общинным мышлением. Вместо того чтобы поддерживать кооперативы и на их основе увеличивать разнообразие аграрной системы, помогая подняться и семейным хозяйствам, и фермерам западного типа, наши реформаторы решили просто удушить сам тип крестьянского земледелия, и кооперативного и семейного. Это они могут делать с молчаливого согласия прежде всего интеллигенции. Для этого требуется переосмысление самих оснований мышления всего культурного слоя страны с его верой, что наш крестьянин и в подметки не годится американскому фермеру с белозубой улыбкой.
Крестьянский двор с опорой на общину был продуктивнее, чем фермер, ведущий на той же земле капиталистическое хозяйство. Анализ показывает, что наиболее слабым звеном производительных сил в АПК являются не колхозы и совхозы и не аграрные отрасли этого комплекса.
Потери и убытки были из-за отсутствия дорог и транспорта для своевременного вывоза, из-за нехватки мощностей по переработке (мясокомбинаты, консервные заводы), из-за дефектов организации и технологии в сфере распределения (хранение, торговля).
Критическим фактором было не поле, а транспорт, переработка и хранение. Колхозы к этому не имеют никакого отношения.
Сегодня очень большая часть переработанных продуктов фальсифицирована. Бурные события начала 90-х годов двадцатого столетия настигли нас врасплох, мы не были психологически готовы к распаду СССР и последовавшим потом событиям. Сельчане оказались в полной растерянности.
Чтобы создать видимость участия каждого жителя страны в дележе государственной собственности, раздали всем ваучеры, эквивалентные 10 тысячам рублей. Явление новое в нашей жизни, мало кто понимал значение их и как этим воспользоваться.
Моя мать осталась в деревне Калдарово Республики Башкортостан. Я вынужден был два раза в году приезжать туда и готовить ее к зиме.
Вскоре наступил дефолт, мы уже стали считать деньги миллионами и миллиардами. В этих условиях ваучеры превратились в пустые бумаги. Оказалось, это на руку дельцам–мошенникам. По деревне стали разъезжать молодые люди из близлежащих городов - Оренбурга и Ишимбая, собирать эти ваучеры уже за 30 тысяч рублей. Не зная, что делать с этими бумагами, люди охотно отдавали их мошенникам, потом пропивали полученные деньги, чтобы унять наступившую всеобщую тоску от неминуемой сопутствующей депрессии. Мой сосед хвалился, что купил на вырученные деньги 3 бутылки водки. Растерянность от потери страны в деревне была столь велика, что в суматохе позабыли объяснить людям, как эти бумаги употребить. Позже, когда уже вышел срок реализации ваучеров, роясь в узле с бумагами умершей матери, я нашел ее ваучер, свернутый с 3-х рублевыми советскими деньгами, тоже ставшими ненужными. Сегодня, когда жизнь уже стабилизировалась по истечении 25 лет с тех событий, вынужденный все еще ездить в эту деревню, я спрашиваю односельчан, куда они дели свои ваучеры. Оказывается, большинство продали оренбуржцам, как мой сосед-алкоголик, а некоторые хранят дома как займы военного времени, как сувенир, память о большой советской стране, в дележе имущества которой так и не удалось им принять участие.
Чтобы покончить с ваучерами, расскажу, как сам поступил.
Российские ваучеры своей семьи мы отдали нефтехимикам, так как они только акционировались и нам дали простые акции. Слышал, что своим они выдают золотые акции, купить их у нас не было права, так как мы не работали непосредственно в Нижнекамскнефтехиме. Десять лет мы ничего не слышали, как работают наши акции. Потом оказалось, на нас открыт счет в Ак Барс-банке, а еще через десять лет мы получили 2500 рублей, т.е. по 100 рублей в год. Чтобы окупить хотя бы стоимость ваучера российского, мне нужно прожить еще 50 лет. Аллах всемогущий, как ты мог допустить столь вопиющую несправедливость при разделении государства и его богатств!
Татарстан отличился, выделил нам еще по ваучеру уже по 30 тыс. рублей. Эдуард Семенович Стрижевский, светлая ему память, когда строили хирургический корпус медсанчасти нефтехимиков, являясь руководителем «Камснабстроя», оказывал мне полезные услуги, и я проникся уважением к нему. Вот он-то и уговорил меня отдать ему татарстанские ваучеры, так как акционирует свое предприятие, обещал золотые горы. За мной последовали мои замы, и ряд заведующих тоже отдали свои татарские ваучеры.
Лучше бы они этого не делали, до сих пор чувствую перед ними свою вину. Вскоре Эдуарда Семеновича внезапно не стало. Некуда стало обжаловать. И вот по прошествии 20 лет от «Камглавснаб» нам принесли по 160 рублей и заставили расписаться за получение дивиденда. При этом рекомендовали продать им свои акции. Естественно, мы отказались. Интересно же посмотреть, во что превратятся наши ваучеры еще через 20 лет.
Беда не приходит одна. В эти же 90-е годы объявили о роспуске и ликвидации колхозов и совхозов. Люди остались без работы. К этому времени в нашей деревне фермы были уже пустые, скот уничтожили сами на мясо. Народ, т.е. мои же сельчане деревни Калдарово, это не восприняли как всеобщее несчастье, к тому времени все уже научились жить со своего подворья. Оставшись без работы, молодежь начала перебираться в поисках работы в Мелеуз, Салават и другие города. Тут же выясняется, что колхозные земли поделили по 1,5 га на каждый двор, чтобы они как американцы стали образцовыми фермерами и не таили обиду на новую власть. Земля свалилась на голову моих сельчан как ваучеры средь бела дня. Привыкшие к коллективному труду люди не знали, что делать с этой землей и как ее обработать, а главное - чем?
Г.Г. ИСМАГИЛОВ.
Нижнекамск.