2 марта 2024 г. независимая общественно-политическая газета
Главная Общество Елизавета де К. (ч.3)
Рубрики
Архив новостей
понвтрсрдчетпятсубвск
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
       

Елизавета де К. (ч.3)

6 апреля 2018 года
Елизавета де К. (ч.3)

     «Я твердо убежден в том, что ты в точности как та самая птичка. Ты должна много и серьезно заниматься и создать вокруг себя здоровую и удобную обстановку, при этом, конечно, не погрязая в мелочном и унылом буржуазном существовании на манер той жизни, что описывает в своих романах Чириков (Е. Чириков (1864 — 1932) — известный в свое время автор сентиментальных романов и пьес. — Примеч. авт.)
     Нет, ты должна жить так, как велит тебе твоя природа, и чтобы у тебя было все необходимое для этого, при условии, что ты будешь постоянно расти интеллектуально, — ведь должна же ты оставить после себя какой-то след для тех, кто придет тебе на смену».
     Она ответила, что полна желания расти интеллектуально, но не понимает, зачем для этого так уж нужно читать «Эаз Карка1» или становиться членом партии. Она напоминала ему, что ей всегда была чужда нетерпимость, особенно в том ее виде, в каком ее пришлось наблюдать воочию в редакции «Новой жизни», когда большевики изгоняли из газеты журналистов, не согласных с линией партии. Он незамедлительно ответил ей отповедью, темой которой была необходимость жесткого контроля политической линии. Другого ответа она и не ждала, и догматический тон совершенно не удивил ее. В свою очередь она указала ему на любопытное несоответствие между принятой большевиками программой и их тактикой. На это последовала еще одна отповедь. В ней он подробно объяснял разницу между французским оппортунизмом и британским компромиссом. Оппортунизм, говорил он, есть постоянная попытка приспособиться к фактам; это есть сделка с собственной совестью, уступки в ущерб основной программе; подчинение внешнему влиянию, шаг назад под давлением обстоятельств. Компромисс, наоборот, действует внутри самих существующих сил; это тактика, не требующая шага назад. Главная задача — идти вперед, во что бы то ни стало. «Программа остается, тактика меняется».
     Такими нотациями, с профессорскими интонациями, он, видимо, желал наставить ее на путь истинный. Но на нее это не действовало. У него лучше получалось, когда он писал о материях, не имеющих отношения к его политическим убеждениям. Умер Толстой, и она попросила Ленина высказать свое мнение по поводу столь странной с точки зрения вызвавших ее обстоятельств кончины писателя. Он ответил ей так: «Во-первых, я всегда следую правилу отгонять от себя грустные мысли, даже если для этого требуется волевое усилие, и особенно в тех случаях, когда это не пустые мысли, или если они непосредственно касаются моих личных дел. Так жить вполне возможно. Теперь о Толстом — мне кажется, что подобный уход из жизни чрезвычайно возвысил его. Он достойно завершил свою жизнь. Его конец был как последний мазок на холсте художника, самый верный и самый блестящий; упрекнуть его можно лишь в одном, в том, что в своей жизни он поступал прямо противоположно тем заповедям, которые сам проповедовал. Однако графинюшка позаботилась, чтобы его тело было возвращено в ее собственный дом, она не могла позволить ему покоиться под сенью нищеты. Вот уж поистине цепкая женщина! Я чувствую, что ни у кого не получится подражать Толстому в том, как он жил. Такова была его судьба, а у каждого из нас судьба своя. Я все время повторяю про себя строки из стихотворения Жуковского, в котором говорится, что человек постоянно примеривает на себя разные кресты, и есть среди них тяжкие и легкие, дорогие и дешевые; и все он никак не может выбрать крест себе по плечу. Единственный же крест, который человеку по плечу, это тот, что он уже несет. И как ни тягостна была, наверное, для Толстого мысль, что жизнь его кончается, свой крест он донес до конца. Нам остается только восхищаться тем, с каким искусством он завершил свой жизненный путь».
     Одобрив поступок Толстого, Ленин страшно негодовал, когда узнал о самоубийстве Поля Лафарга и его жены Лауры, дочери Карла Маркса. «Нет, я не одобряю их поступка, — писал он. — Они были еще в состоянии писать, действовать, и если даже не в полную силу, все равно они могли бы следить за ходом событий, помогать нужными советами». Смерть Лафаргов его потрясла. С тех пор время от времени он возвращался к теме самоубийства. Иногда он положительно отзывался о подобном акте, а иногда считал, что человек не имеет морального права самостоятельно уйти из жизни. Все зависело от того, в каком состоянии духа Ленин в данный момент находился. Будучи в депрессии, он как-то сказал Крупской: «Если ты уже не можешь работать, то надо смириться с этой истиной и умереть, как Лафарги».
     Когда в августе 1913 года умер Август Бебель, вождь германской социал-демократической партии, Ленин попросил Елизавету прислать ему эдельвейсов, чтобы он мог положить их на могилу Бебеля. Он писал: «Драгоценная моя, пользуясь тем, что ты уезжаешь в Швейцарию, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Уверен, что ты не забыла, как часто мы говорили о знаменитом цветке эдельвейсе. Мне только что попалось упоминание об этом цветке в газете в связи с описанием венков, возложенных на гроб Бебеля. Если тебе не под силу залезть туда, где растут эдельвейсы, то, пожалуйста, купи их для меня и засуши, а если это вообще возможно, то привези их свежими.
     Позволь мне напомнить, что я уже сто раз писал тебе о «Кошр1еtо Lегпоlibго Еsрегаntistoy», вышедшей в Цюрихе, стоимостью в один франк с четвертью за книгу. Ты просила меня написать, как называется книга, и я сделал это дважды, но с тех пор никаких вестей по этому поводу не получил. Не сомневаюсь, ты думаешь, что я забыл, но я не забыл и буду сам напоминать тебе об этой книге, пока ты мне ее не вышлешь.
     Наслаждайся жизнью, толстей и смейся вволю. И будь хорошей».
     Он не случайно так настойчиво просил выслать ему книгу на эсперанто. Сидя в президиумах конференций и съездов, он видел, какие трудности возникают между делегатами из разных стран из-за того, что они не знают иностранных языков. Он видел в эсперанто разумное решение этой проблемы. Искусственным языком эсперанто уже широко пользовались на международных съездах. Ленину нравилось его приятное и мелодичное звучание. Некоторое время он даже появлялся на занятиях эсперантистов в Цюрихе, однако его интерес к изучению этого языка быстро прошел.
     В большинстве сохранившихся писем из тех, что Ленин писал Елизавете де К., речь идет о политике и вопросах социального характера. Они читаются как тексты заготовленных для выступлений речей. Мысль четко выстроена, тон категорический, не допускающий возражений, и — можно даже сказать — нарочито занудный. Но интересно, что все-таки остается впечатление импровизации, — как будто он, давным-давно отчаявшись обратить ее в свою веру, делает бессильные попытки отбиться от вопросов, которые она ставила перед ним самим фактом своего существования. Ленину был чужд ее мир. Однажды он сказал ей, что еще не встречал женщины, прочитавшей «Бак КарИа1» от корки до корки, или усвоившей железнодорожное расписание, или любительницы шахматной игры. Он даже подарил ей коробку с шахматами в надежде на то, что она станет исключением из правил. В свою очередь она могла бы о нем сказать, что еще никогда не встречала человека, столь далекого от всего того, ради чего человечество вообще живет на Земле; да вдобавок вознамерившегося перевернуть мир, в котором сам так мало понимал; человека, настолько невосприимчивого к искусству. Был случай, когда она послала ему открытку с репродукцией «Моны Лизы», попросила его внимательно ее рассмотреть и высказать свое мнение по поводу этого известного произведения искусства. Он ей ответил: «Я ничего не понял в твоей «Моне Лизе». Ни ее лицо, ни одежды ни о чем мне не говорят. Кажется, есть опера, которая так называется, и книга Д’Аннунцио. Просто ничего не понимаю в этой штуке, которую ты мне прислала».
     Она подумала: может, он ее разыгрывает? Хотя подобные шутки были не в его духе. Но в том-то и дело, что он ответил ей совершенно честно, потому что спустя некоторое время она получила от него открытку с такими словами: «Ты забыла про свою «Мону Лизу»? Ты же обещала, что объяснишь мне все про нее, но сколько я ни повторял мою просьбу, ты забываешь. Напиши, и на этот раз не забудь».
     За все девять лет их дружбы это был единственный случай, когда он в своем письме к ней коснулся темы изобразительного искусства.
     Их последнее свидание произошло в Галиции накануне Первой мировой войны. Елизавета де К. написала ему, что хочет его видеть. Он предложил ей приехать в Поронино; там ее должен был встретить кто-то из его агентов. Атмосфера секретности, которой была окружена их встреча, была ей неприятна. Особенно ей стало не по себе, когда она увиделась с агентом Ленина. Им оказался некто Ганецкий — господин с холеным лицом, преисполненный чувства собственной значимости. Ей показалось, что этот человек таит в себе какую-то угрозу. Кстати, в дальнейшем Ганецкий сыграет важную роль в осуществлении плана переезда Ленина в Россию через германскую территорию в опломбированном вагоне. Елизавете де К. были омерзительны напускная таинственность, подобострастие и неестественные манеры Ганецкого. Он ей напоминал вымуштрованного лакея из дорогой гостиницы. И когда, наконец, после многих проволочек они с Лениным встретились, она была изумлена произошедшей в нем переменой. Он стал намного резче. И хотя это было очень смело с ее стороны, она рискнула задать ему вопрос: как изменило его время, не стал ли он терпимее? Неужели он до сих пор верует в железные марксистские догмы? Ведь нет ничего дороже простой человеческой свободы.
     — Людям не нужна свобода, — ответил он ей. — Свобода есть одна из форм диктатуры буржуазии. В подлинном государстве нет свободы. Народ хочет власти, но что, скажите, пожалуйста, он будет делать, когда ее получит? Перед нами три задачи, которые мы должны осуществить: дать землю крестьянам, мир солдатам и власть рабочему классу. Все прочие действия, не направленные непосредственно на осуществление этих задач, являются антимарксистскими и, следовательно, ошибочными.
     Это была невеселая встреча, и Елизавета де К. вскоре попрощалась. Перед тем как уйти, она вдруг вспомнила стихотворение Жуковского, которое Ленин часто цитировал в письмах к ней. Она решила вернуть его к тем строкам и сказала:
     — Знаешь, мне кажется, что ты избрал непосильный для себя крест.
     С тех пор она его больше никогда не видела.
     После этого была еще одна женщина, оставившая глубокий след в его жизни, — Инесса Арманд. В своих письмах он обращался к ней на «ты», как и к Елизавете де К. Этому роману суждена была более долгая жизнь, и закончился он только со смертью Инессы Арманд.

     (Из книги
Роберта ПЕЙНА
«Ленин». ЖЗЛ.)


Комментарии (4)
Амир Замалетдинов, 23.04.2018 в 20:48

Ленин, глубоко познавший истинную природу человека и человечества, дал Елизавете де К. гениальный совет. «Нет, ты должна жить так, как велит тебе твоя природа, и чтобы у тебя было всё необходимое для этого, при условии, что ты будешь постоянно расти интеллектуально, — ведь должна же ты оставить после себя какой-то след для тех, кто придет тебе на смену». Лично мне очень хочется, чтобы лозунг: «Разумный человек должен жить так, как велит ему его природа!»,- был услышан, правильно понят соотечественниками и был самым востребованным в моём многострадальном любимом Отечестве.

Амир Замалетдинов, 26.04.2018 в 17:22

Уважаемые соотечественники! После телепередачи Соловьёва посвящённой Ленину от 23 апреля и других его телешоу я пришёл к весьма печальному выводу о том, что многие участники этих телешоу с известными фамилиями, как и наш Президент, очень далеки от понимания истинной Природы человека. Все они свой уровень морально нравственной сущности без тени сомнения - самоуверенно преподносят как высший интеллектуальный уровень, вполне соответствующий природе человека. Как педагог в прошлом, хочу лишний раз пояснить, что именно интеллект и сознание в Природе Человека привели к правильному пониманию о необходимости для многонационального человечества общественной жизни с установлением норм морали приемлемых для каждой исторической формации. Необходимо подчеркнуть, что в медицине изначально с именем Бога медицины Асклепием утвердилась высшая норма морали – альтруизм. В общественном сознании любой формации проявление эгоизма в медицинской практике однозначно осуждалось и воспринималось как грубое нарушение норм морали и предательство клятвы Гиппократа. Следовательно, сознание человечества вполне способно понимать и признавать свою божественную альтруистическую природу и осуждать проявления низменной эгоистической сущности конкретными своими представителями. К большому сожалению, в реальной жизни современной России очень трудно стало определить среди соотечественников единомышленников, соответствующих истинной природе Человека. Всё чаще и чаще после крайне негативного высказывания Путина о Ленине приходится слышать стереотипные негативные мнения о гении человечества, создавшем впервые в мире социалистическое Государство, в котором лично я до 40-ка летнего возраста (до 1984 года) жил в атмосфере настоящей человеческой любви, полного понимания и одобрения соотечественниками моего мировоззрения.(Продолжение смотри ниже)

Амир Замалетдинов, 26.04.2018 в 17:28

Понимаю, очень наивно с моей стороны ожидать от самого Путина признания об ошибочности его убеждения о якобы бредовой политике Ленина, оказавшейся «атомной бомбой для России». Однако, хочется верить, что сущность интеллекта и сознание Путина могут и должны возрасти до уровня истинной Природы Человека.

Амир Замалетдинов, 29.04.2018 в 14:13

Главная ценность статьи «Елизавета де К.» состоит в том, что при углублённом анализе приведенного в ней документального материала переписки двух больших интеллектуалов можно достоверно установить, что Ленин вёл переписку, находясь в состоянии гуманного педагога (учителя), а Елизавета де К. – в состоянии самодостаточной личности, настойчивой любознательной весьма эрудированной ученицы. Елизавете, конечно же, было известно о статье Ленина «Лев Толстой, как зеркало русской революции», написанной в 1908 году - за два года до смерти Толстого, и ей, конечно же, хотелось узнать об отношении Ленина к Толстому уже после его смерти. И от Ленина она получила однозначный ответ с высокой оценкой литературного творчества гениального гуманиста Толстого. Другого ответа и не могло быть. Ведь Ленин в своей статье подверг жесткой критике высшую гуманистическую жизненную позицию Толстого – «непротивление злу злом» для обоснования необходимости социалистической революции, в связи с невозможностью созидательных перемен по Льву Толстому - эволюционным путем в окончательно деградированной буржуазной России. Этот вывод был опубликован Лениным за 9 лет до Октябрьской Революции, то есть у царского режима было достаточно много времени, чтобы доказать свою политическую состоятельность и предотвратить в государстве революционный переворот. Большое спасибо газете «Звезда Поволжья» за опубликованную статью «Елизавета де К.».