2 марта 2024 г. независимая общественно-политическая газета
Главная Общество 49 дней (очерк об Асхате Зиганшине – самом знаменитом татарине 60-х) (ч.2)
Рубрики
Архив новостей
понвтрсрдчетпятсубвск
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
       

49 дней (очерк об Асхате Зиганшине – самом знаменитом татарине 60-х) (ч.2)

11 марта 2015 года
49 дней (очерк об Асхате Зиганшине – самом знаменитом татарине 60-х) (ч.2)

     В машинном отделении было килограмма полтора картошки, но она вся пропиталась соляркой. На второй и третий день ее есть никто не стал. Но картошку предусмотрительно не выбросили. Позже ее ребята съели с аппетитом.
     Воду брали из системы охлаждения двигателей. Она была ржавая, зато пресная. Другой не было. Воды этой было литров двести. Ее хватило до их спасения. Строго ограничивали ее использование. Брали только для приготовления пищи, если это можно было назвать пищей. Океанскую воду пить нельзя. Она очень соленая. По капелькам собирали снеговую, позже дождевую воду. Была буханка хлеба. Ребята ее съели по кусочкам в первые же дни дрейфа. Была еще одна банка тушенки. В нескольких банках из-под сухого молока нашли немного сечки, перловки. С первых дней ребята расходовали все это очень экономно, по капелькам. Брали две картофелины, пропитанные соляркой, чуть-чуть тушенки, щепоть крупы и варили похлебку. Хорошо хоть сохранилось три коробки спичек. Уголь собирали по крупицам, а для розжига использовали деревянные части кровати.
     Асхат Зиганшин нашел в кубрике газету, начал ее читать и ахнул. Оказывается, в эти дни испытывались советские баллистические ракеты. Всем видам транспорта, в том числе самолетам, запрещалось до марта текущего года заходить в район, где должны были упасть баллистические ракеты. А самоходку Т-36 как раз несло примерно в этот район Тихого океана. Безусловно, самоходку никто не искал. Все эти дни ребята не видели на небе ни звездочки, ни солнца. Кругом вода, и все в пене.
     Вместо четырех кроватей соорудили одну широкую, и все четверо укладывались в ряд, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. В первые дни, когда еще были силы, парни не только лежали, но и работали: кто топором, кто ломиком скалывали лед с корпуса баржи, потому что судно могло перевернуться.
     На пятой неделе на небе появились звездочки, потеплело. Самоходку с пленниками несло уже мимо Японии к Гавайским островам. По прикидкам ребят, от родных берегов отплыли не менее тысячи миль. На парней обрушилась еще одна беда. В корпусе самоходки образовалась пробоина, и океанская вода стала поступать в судно. Воду откачивали ручным насосом. Потом они подсчитали, что перекачали таким образом из трюма около ста тонн воды. Нашли на палубе автомобильный домкрат и при его помощи заделали пробоину доской.
     За жизнь боролись все четверо. Никаких упреков или нареканий не было. На палубе подобрали несколько гвоздей, куски проволоки. Сделали что-то наподобие удочек и попытались ловить рыбу. Однако ни одной рыбки поймать не удалось. Океан все время бушевал, и приспособления ребят или срывало, или опять забрасывало на борт.
     Топить буржуйку было уже нечем. По бортам самоходки были привязаны автомобильные покрышки. Парни отрывали эти покрышки, столовым ножом резали на мелкие кусочки и топили буржуйку, чтобы сварить похлебку. Есть хотелось все время. В свободные минуты только о еде и говорили. В минуты слабости кто-то говорил: «Все! Нам хана!». Тогда Асхат Зиганшин начинал разговор о еде: кто, когда и что ел, что не ел. Таким образом, разговор о еде отвлекал от мрачных мыслей о гибели. Самое главное, ребята не теряли надежды, что их найдут. Если бы они узнали о том, что в домах их родителей рыщут кагэбэшники, они, несомненно, погибли бы. Это, как говорится, как пить дать... Но они думали о хорошем, о Родине и надеялись, что их найдут и спасут.
     Когда парни работали, чем-то занимались, одного обязательно оставляли на вахте. Или в рубке, или у иллюминатора, чтобы не пропустить какой-нибудь транспорт. Такой случай выдался на сорок пятые сутки дрейфа. Ночью увидели вдали огонек. Он был таким близким, теплым, родным, обнадеживающим. Ребята кричали, махали руками. Но они были очень слабыми. Огонек исчез так же внезапно, как и появился.
     Днем опять увидели проходящее судно. Собрали ветошь, немного масла с дизелей, развели огонь и подали сигнал бедствия. Однако их опять не заметили. В следующую ночь опять увидели двигающийся огонек. Ребята кричали, махали. Опять все бесполезно. На ребят нахлынула такая обида – хоть волком вой. Однако зерна надежды в душах дрейфующих зародились. Раз часто стали встречаться суда, значит, их самоходку стихия вывела в район их интенсивного движения.
     Под конец ребята совсем обессилили. Еле ходили. Больше лежали, прижавшись друг к другу. Есть хотелось постоянно, ежесекундно. Асхат начал грызть кожаный ремешок у часов. Он вспомнил, что еще в начальной школе учительница говорила: когда рыбаки терпели бедствие, то с мачт судов сдирали кожу, варили и ели. Потом он вспомнил, что сверхсрочник Лебедев, увольняясь в запас, оставил свой кожаный ремень. Такие ремни давали тогда только сверхсрочникам. По предложению Асхата разрезали ножом этот ремень, как лапшу, и бросали в кастрюлю. Получилось подобие похлебки.
     Однако кожа оставалась кожей. Только разбухнет немного, и все. Вкуса никакого. Просто проглатывали, чтобы хоть что-то присутствовало в их тощих желудках. Потом в ход пошли кожаные ремни от переносной радиостанции. Выдрали кожаные куски с кирзовых сапог. Их валялось семь пар, еще старослужащие оставили. Съели и сапоги. Кусочки сапога кипятили в соленой океанской воде и с «наваром» гуталина проталкивали в пищевод. Экипажу Т-36 от демобилизованных ребят досталась гармошка-хромка. Во время качки она упала на пол, расклеилась, развалилась. На уголках меха и клапанах были очень доброкачественные кусочки меха. И эти детали пошли за «первый сорт» – уже без гуталина.
     В таких экстремальных ситуациях многие лишаются рассудка. Мы немало читали в книгах или слышали из разговоров, что некоторые начинают себя вести неадекватно, даже покушаются на людоедство. Ребята из Т-36 не теряли оптимизма до последней минуты, подбадривали друг друга. Никто из них не ждал печального конца. Все надеялись, что их ищут, что их найдут. В наших с ним беседах Асхат Зиганшин постоянно повторял:
     – Мы о печальном конце ни минуты не думали, постоянно жили в ожидании помощи и надеялись на спасение. Мы как бы запрограммировали себя на спасение, на жизнь. Если бы мы не надеялись на счастливый конец, умерли бы уже после третьих суток...

На борту американского авианосца

     На сорок девятые сутки на самоходке из съестного ни осталось ничегошеньки. У Асхата оставались три спички и полчайника ржавой пресной воды. Еще раз повторим это число: на сорок девятые сутки обессиленные ребята неподвижно лежали в полудреме рядышком на импровизированной кровати. Есть уже не хотелось. Чувство голода улетучилось. Сил двигаться не было. Вдруг во второй половине дня послышался какой-то то ли шум, то ли гул. Казалось, все это чудится. Асхат с трудом выбрался на палубу и увидел над баржой несколько военных самолетов. Он помог выбраться остальным членам экипажа. На радостях все четверо обнялись. Они еще не знали, чьи это самолеты. Но были убеждены, что не советские, т.к. за сорок девять дней самоходка отдрейфовала на тысячи километров по просторам сурового и не такого уж тихого Тихого океана.
     Самолеты улетели. Вскоре появились вертолеты и повисли над баржой Т-36. С вертолета выбросили петли и начали показывать жестами: садитесь, мол. А у ребят мысли были о другом: попросить продуктов, топлива и двинуться к советским берегам. Такие бредовые мысли, безусловно, могли прийти только в головы вчерашних колхозников, верных патриотов своей Родины. Хотя она в лице советского государственного аппарата искать своих потерявшихся граждан и не собиралась.
     К самоходке подошел большой иностранный корабль, застопорил ход, постоял немного и ушел. Улетели и вертолеты. Возможно, на корабле подумали, что потерпевшие на барже сели в вертолет. 

Ягсуф ШАФИКОВ.

(Продолжение следует.)

На снимке: на американском корабле.

Комментарии (0)