Сладковский (ч. 2)

     Продолжаем интервью с главным дирижером Государственного симфонического оркестра Татарстана Александром Сладковским. Сладковский, у которого в роду немецкие корни, с немецкой методичностью и тщательностью создает оркестр с великолепным звуком.
      – Неужели вы уже начинаете «сливаться» с оркестром в единый духовный организм? Оркестр начинает слышать музыку, которая звучит внутри вас?
      – Конечно, до такой степени можно слиться с оркестром, как Мравинский, если работаешь с ним лет 20. Если говорить об этой диалектике духа и формы, даже Кароян пишет в своих воспоминаниях, что, будучи на самом пике своей популярности, он сделал Берлинский филармонический оркестр мировой величиной за 25 лет. Только за 25 лет ему удалось добиться такого звука. Федосеев дирижирует БСО уже 27 лет. Эта работа требует времени, это объективная реальность. Невозможно за два года добиться подобного, да и цели у меня такой нет. У меня сейчас другая задача. На том промежутке времени, который прошли, мы достигли с оркестром невероятного взаимопонимания. Это могу сказать без всяких прикрас.
      – Как вы оцениваете рейтинг ГСО Татарстана среди оркестров России?
      – Есть два рейтинга – столичных оркестров и региональных оркестров. Раньше нас не было в рейтинге региональных оркестров. Сейчас мы находимся в тройке лучших региональных оркестров России. Это Новосибирск, Екатеринбург и Татарстан. Буквально неделю назад я подписал контракт на выступления нашего оркестра в абонементе Московской филармонии. В этом абонементе только три региональных коллектива, которые вам только что перечислил. Такова реальная ситуация. Причем эти оркестры стоят примерно на одной строчке. Сейчас нельзя сказать, что Екатеринбург сильнее или Татарстан слабее. Это не только мое мнение. Это мнение, например, Святослава Белзы, который постоянно работает с екатеринбургским оркестром. Мнение большого количества музыкантов и композиторов, которые за это время побывали в Казани. Они квалифицируют наш оркестр как очень хороший качественный европейского уровня оркестр. Единственная разница между нами и екатеринбургским оркестром – они работают в этом тренде, как сейчас принято говорить, уже больше 20 лет. А мы работаем всего два с половиной года. Как автономное учреждение и двух лет нет. То есть у нас десятикратное отставание по времени.
      – Или темпы развития нашего оркестра в десять раз выше?
      – Объективно, я могу сказать, за эти два года мы сделали по крайней мере «пятилетку».
      – Следующий рубеж какой? Прорыв в столичную лигу?
      – Кто мог подумать раньше, что региональный оркестр может обладать таким же финансовым грантом, по сути, такими же возможностями, как и столичный? Это было из области фантастики. Сейчас это стало возможным. Минниханов дает деньги, и мы показываем свою работу. Раньше об этом только мечтать можно было. И то, никто и не мечтал даже.
      – То есть весь вопрос в том, чтобы делать инвестиции больше, чем в средне столичный оркестр, и вы теоретически можете его обойти?
      – Все сложнее. Мы можем обойти столичные оркестры. На сегодняшний день мы уже вышли на уровень хорошего московского оркестра. В Москве их сегодня порядка 13. В Петербурге 10.
      – Теоретически можно представить ситуацию, что наш оркестр станет лучшим в России?
      – Дело не в одних финансах. Много лет назад в системе мировых музыкальных координат сложилась ситуация, где импресарио, которые работают с российскими оркестрами, – для них региональных оркестров нет в принципе. Для них есть Московская филармония, Большой театр, ГСО Светланова, оркестр Спивакова, есть Мариинский театр, Ленинградская филармония. Эти шесть коллективов находятся в международной табели о рангах. Эти импресарио создают инфраструктуру, делают туры. Мы уже два года занимаемся тем, чтобы выйти на этот уровень, но за этот срок «прорваться» в Европу нереально. Рейтинг состоит не в том, что мы лучше играем или хуже. Рейтинг в том, бренд известен или неизвестен. Но за два года уже в Москве начались разговоры, что вы там, в Татарстане, невероятное творите. Мы дали повод говорить о нас огромному количеству наших коллег. Всей России. Потому что даже из Новосибирска мне уже звонят и спрашивают: нет ли у вас в оркестре вакансий, конкурса? Это все требует достаточно последовательной работы.
      – Тогда следующая «пятилетка» чем должна закончиться, каким рубежом?
      – Я пришел в 45-м сезоне. Моя «пятилетка» должна закончиться к пятидесятилетию оркестра. Стратегически это важная дата. К этому времени о Татарстане должны не просто знать, а понимать наше значение. На сегодня пройдено полпути. Я просчитываю предстоящий путь. К пятидесятому сезону число наших друзей, больших музыкантов, кратно увеличится. Число композиторов, которые хотели бы с нами сотрудничать, оно кратно увеличится. Число дирижеров, которые хотят с нами играть, кратно увеличится. Если в первый сезон мы не пригласили ни одного дирижера, то во втором сезоне их было уже трое. У меня нет дефицита идей. Два с половиной года прошло, и мы только-только выкарабкались на ровную дорогу. И следующие два с половиной года мы будем работать в нормальных условиях. Потому что предыдущие два с половиной года просто страшно вспоминать.
      – Почему я задал такой вопрос – у меня ощущение, что вы не удовлетворитесь ни региональным уровнем и даже российским столичным. Вам нужен мировой резонанс. Для вас эталон – Берлинский оркестр? Звук какого оркестра из мировых вы любите больше?
      – У меня нет любимых оркестров. Конечно, есть много красивых женщин, но есть единственная любимая женщина – жена. Если говорить об оркестрах, то любимый оркестр – Татарстанский симфонический. Дирижеры, которыми я восхищен,  – Кароян, Мравинский, Тимерканов, Гергиев, Хайтинг.
      – Европейские гастроли нашего оркестра возможны?
      – Их нужно заработать. Как раньше ездил оркестр, no name, конечно, такого не будет. Для того чтобы мы вошли в истеблишмент, вошли в пул оркестров, которые приглашают из России на гастроли, для этого нужно упорно трудится. В России у нас уже есть признание. Следующие два с половиной года – работа на вхождение в международный пул оркестров. Это невероятно сложно, потому что большинство импресарио живут стереотипами. А кто это, что это за оркестр, откуда это? Никто в мире пока не знает, что такое Казань. Прокатчики – это бизнесмены. Они не творцы. Для них вопрос прибыли главный. Либо этот оркестр знают, и он хорошо продается, либо этот оркестр никто не знает, и его никто никуда не приглашает. Мы первый раз в истории оркестра год назад были в Австрии. Первый раз мы выехали за границу под своим брендом. Кто вообще в Европе подозревал, что Tatarstan National Orchestra существует? Как можно сегодня надеяться, что все импресарио воскликнут: ой, как здорово. Мы привезли сюда импресарио из Рима господина Букарелли, мы привезли сюда Уолкера из Лондонского филармонического оркестра. Мы привозили сюда директоров фестивалей. Но они перенасыщены предложениями. У них огромный выбор. Для того чтобы их поразить по-настоящему, нужно сделать невероятное. Вот наш проект «Антология композиторов Татарстана», записан Sony – это один из кирпичей в нашем фундаменте имиджа. Сейчас все связано: и промоушн, и звукозапись, и концертные турне, и связь с солистами. Это все требует времени. Только кажется, пришел дирижер, и все заиграли. Оркестр играл раньше «на дровах». Как можно было играть мало-мальски чисто «на дровах»? Мы полностью сменили духовые, ударные, очень сильно продвинулись в струнных инструментах. Это другое качество звука. Только кажется, что все само собой решается. Решение проблем очень многоступенчатое. Но на сегодняшний день результаты более чем обнадеживающие.
      – Усталость у вас не накапливается?
      – Нет. Усталость накапливается тогда, когда ты пашешь, пашешь, а нет никакого результата. Я уставал за последние два года, потому что работать мне не давали. Меня не просто дергали, меня запустили в судебную центрифугу. На меня написали миллиард анонимок.
      – Страна такая, как же без анонимок? Анонимки – атрибут успеха.
      – Нужно что-то менять. Если мы хотим ездить в Европу, мы должны что-то делать. У них там хорошо, у нас плохо – потому что мы сами себе создаем все проблемы.
      – Грант президента Минниханова оркестру стал некоторым шоком для казанской элиты.
      – Как бы кто ни «горевал», на сегодняшний день грант имеет и оперный театр, который больше всех был возмущен. У Абязова в оркестре «Ля примавера» значительно выросла зарплата. Теперь мы должны разумно распорядиться этими деньгами. Это кажется, дали денег и все пойдет, как по маслу. У нас три четверти гранта президента уходит на зарплату и налоги. Сейчас дали деньги всем. Доказывайте делом свои возможности. Мы на эти деньги привезли порядка 65 солистов мирового уровня в Казань. И мы продолжаем это делать.
      – Это был культурный взрыв в Казани, великолепный отбор выдающихся мировых величин. Такого мощного культурного «потока» Казань еще не видела. Уровень приглашаемых вами солистов позволил смотреть впервые на Москву даже несколько свысока.
      – Хочу вам сказать, что мои коллеги в Москве просто в восторге от наших абонементов, от нашей концертной сетки. Мы совмещаем приятное с полезным. Я ставлю Бетховена не потому, что это так красиво, а потому что без бетховенского цикла оркестр не может существовать. Любой музыкант, играющий в оркестре, конечно, мечтает играть сольно. У нас уже внутри оркестра образовались ансамбли. У нас сейчас сумасшедший музыкальный «жадный» процесс творчества.
      – То есть вы поймали волну, свой драйв у оркестра возник. У Солоухина было выражение, что альпинист не может терять высоту. Влево, вправо на одном уровне перемещаться может, но терять высоту при восхождении нельзя. А вы не уедете после «пятилетки»? Вы своим драйвом заразили всех.
      – Любой дирижер на сегодня может совмещать несколько позиций. Гергиев, будучи худруком Мариинского театра, еще и главный дирижер Лондонского симфонического оркестра. При этом дирижирует в Метрополитен-опера, с Венским оркестром. Самое главное, что хочу сказать, тех условий, которые я имею как художник, как руководитель в Казани, зная всю Россию от Новосибирска до Калининграда, поверьте, таких условий, как в Казани, нет нигде. Те условия, которые созданы мне президентом республики, министром культуры, просто прекрасны. С приходом нового министра культуры у нас исчезли недопонимания. Идет конструктивная работа. Таких условий – их днем с огнем не сыщешь. От добра добра не ищут. Я счастлив, что мне так повезло. В Казани есть то, чего больше нет нигде в России. В Казани есть колоссальное стремление к развитию. Я оказался в нужное время в нужном месте, и мне оказали высокое доверие. Даже если мне будут поступать самые заманчивые предложения, я сейчас перед Миннихановым отвечаю «головой». Самое главное, мне за эти два с половиной года удалось доказать, что я не варяг, не временщик. Не человек, который приехал снять пенки и уехать дальше. Я уверен, при такой поддержке мы сможем очень многого добиться. Я оптимист, Весы по гороскопу.
      – То есть взаимопонимание с Миннихановым вы нашли?
      – Это личность большого масштаба. Он прекрасно видит, что помимо экономики, благоустройства, спорта культура – один из основополагающих элементов общества. Он на деле это понимание демонстрирует. Культура – это то, без чего человек не может быть человеком.
      – У вас есть ощущение судьбы? Вы мистик?
      – Конечно, у каждого есть своя «программа», предназначение. Но мы ее можем изменить. Я вижу будущее. Мне снилось в юности во снах, как я выхожу к оркестру, что у меня в сумке дирижерская палочка. Это параллельная жизнь, которая идет во мне. Существует ясновидение, и к этому серьезно отношусь. Вижу во снах то, что будет, предвижу будущее. Музыка есть ясновидение.
      – Вы отмечали аристократизм Тимерканова – в Казани этот аристократизм духа проявляется?
      – Еще нет. Еще нужно приложить много усилий. Меня поразило, когда я приехал – подавляющее число жителей относится к Казани, как к провинции. Это страшный миф, который разрушает нашу самооценку. Мы сейчас изживаем комплекс провинциальности. Люди пытаются объяснить нежелание работать какими-то ментальными вещами. На все находятся отговорки. От этого нужно «бежать», уходить. В работу. В творчество.
 

Беседовал
Рашит АХМЕТОВ.