2 марта 2024 г. независимая общественно-политическая газета
Рубрики
Архив новостей
понвтрсрдчетпятсубвск
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
       

Мулла

15 ноября 2012 года
Мулла

     7 ноября, в день рождения Марселя Салимжанова, в театре им. Камала прошла премьера пьесы Туфана Миннуллина «Мулла» в постановке главного режиссера театра Фарита Бикчантаева. Пьеса написана в 2006 году, стала уже легендарной. Ее ставили с успехом в Башкирском академическом театре, в Альметьевском, Атнинском, Мензелинском татарских театрах. На премьере присутствовали госсоветник Минтимер Шаймиев, председатель Госсовета РТ Фарид Мухаметшин, вице-премьер Асгат Сафаров, депутат Госдумы Фатих Сибагатуллин, депутат Госсовета РТ Разиль Валеев и другие ответственные лица. Зал был переполнен, спектакль ждали с волнением. Перед спектаклем с волнующими словами памяти о Марселе Салимжанове и Туфане Миннуллине выступил «мегазвезда» театра, народный артист России, человек большой души Асгар Шакиров. Шаймиеву спектакль понравился.  
      Спектакль собирались ставить сразу после написания пьесы в Камаловском театре, однако Бикчантаев решил из двух пьес Туфана Миннуллина остановить свой выбор на «Диване», тогда намечался некоторый ренессанс идей социализма в татарской деревне, и это было интересно, как в стране, столь натерпевшейся от ГУЛАГа, коллективизации, ленинской и сталинской национальной политики, вообще возможен возврат к СССР, к тотальной моноидеологии. Возврат в СССР – это для Татарстана возврат в ТАССР. Люди не хотят мыслить, не хотят самостоятельно принимать решений, боятся ответственности за свою судьбу. Скорее не так – примерно 70% российского населения хочет обратно в СССР, к гарантированному социальному равенству, 30% хотят жить в обществе свободной конкуренции, считая, что они будут при этом в выигрыше.
      «Мулла» была пьесой о возрождении нравственности, о пробуждении религии в татарской «постколхозной» деревне, хотя сам Туфан Миннуллин был убежденным атеистом. Кроме того, Туфан Миннуллин был сторонником татарского национального возрождения и при этом убежденным реалистом-«шестидесятником», его пьесы органично вырастают из хрущевской «оттепели», из демократического социализма, он на всю жизнь сохранил интерес к классической театральной Москве. Не зря его так ценил Минтимер Шаймиев, которого тоже можно отнести к классическим интеллигентам-«шестидесятникам» (конечно, с татарском «орнаментом»), для Шаймиева одним из политических кумиров остается Никита Хрущев.
      Бикчантаев несколько осовременил пьесу, переделал финал в трагический (молодого, только что женившегося муллу убивают, в пьесе Миннуллина он остается живым после покушения). В пьесе зазвучали фразы типа «Минниханов назначил главу», «ваххабиты», появились сотовые телефоны и т.д. Но это было внешнее осовременивание. На самом деле время изменилось существенно. Особенно после терактов в Казани 19 июля. И татарская деревня уже не та. Тогда, в середине «нулевых», она еще была зажата в алкогольной депрессии и нищете. Сегодня уже стала зажиточнее, кулацкой, мелкобуржуазной, сегодня это деревня с Интернетом, айпадом, спутниковыми антеннами, иномарками, в ней просыпается предпринимательская инициатива.
      В спектакле мулла Асфандияр (Эмиль Талипов) приезжает после окончания медресе в татарскую деревню (к исламу он пришел на зоне, Асфандияр три года сидел), его привозит крутой казанский бизнесмен Самат (Айрат Арсланов), который хочет, чтобы он стал «хозяином» его родной деревни. Противостоят мулле Валиахмет Габдельхатович – «идейный враг», в великолепном исполнении Искандера Хайруллина, несомненно, актера мирового класса, который, даже сбиваясь на «демонический», как сейчас говорят, «брутальный», штамп, берет высокую, завораживающую планку мастерства. Фантастический актер. Валиахмет Габдельхатович – сын муллы, сосланного в период коллективизации в Магадан, он ни во что не ставит предавших свою религию односельчан. Старый мулла Саляхетдин (народный артист России Равиль Шарафеев), любитель выпить, спрашивает молодого муллу: «Ты окончил медресе? Но сейчас все, кто кончил медресе – ваххабиты». Лемур (Минвали Габдуллин), представитель власти в деревне, так характеризуется муллой: «Почему у тебя имя обезьяны?». Деревенский полицейский Амир (Олег Фазылзянов) демонстративно не снимает обувь в доме муллы в первый приход (выясняется, что ему стыдно за дырявые носки). Все-таки Фазылзянов слишком окарикатурил полицейского, сделал его комедийным, сегодня у полицейского нет дырявых носков, часто он настоящий хозяин деревни. Бандит Эльбрус (Алмаз Сабирзянов), уголовный «авторитет» в деревне, со своей бандой избивает муллу, пытается подчинить себе, «сломать» Налиму, деревенскую красавицу, которая влюблена в муллу и которую любит мулла. Потом выясняется, что «Брусок» был на зоне «петухом». Мулла уже бьет «Бруска» со словами: «Почему те, кто был на зоне «петухом», в деревне становятся «паханами»?» и велит ему уезжать из деревни. Кончает жизнь самоубийством деревенский алкоголик Бедретдин, талантливый певец, за стакан водки лающий по-собачьи по команде Валиахмета Габдельахатовича. «Почему у вас такие дикие люди живут в деревне?» – спрашивает мулла Асфандияр. «Мы не дикие, мы одичавшие», – отвечают ему. Мечеть грабят, Налиму «Брусок» избивает.
      Художник спектакля – талантливый Сергей Скоморохов, но его оформление «Муллы» в Мензелинском театре мне больше понравилось. Оно более лаконичное, заостренное, суровое. Здесь на сцене опять трафаретная, даже несколько лубочная татарская деревня. Но мало природы. Хоть козу живую бы Муслима (Зульфира Зарипова) вывела или живых гусей в зал пустили. На столе у муллы нет ноутбука, а уже пришло время планшетов и LTE. Нет у муллы и спутниковой антенны с исламскими телеканалами, этот образ или обрывки подобной арабской телепередачи из Мекки на метровом экране телевизора муллы сразу придали бы исламский глобализм спектаклю. Мне кажется, мало звучат звукоусиленные на весь зал молитвы в исполнении лучших чтецов, а они очень красивы, музыкальны, завораживают, создают настоящую религиозную атмосферу. По сцене постоянно, как жуки-скарабеи, люди катают огромные «кругляки» с запакованным в полиэтилен сеном. Интуитивно тенденция правильная, совмещение эстетики модернизма с эстетикой традиционной театральной татарской деревни, но символ тяжкого сельского труда, «юдоли татарских страданий», запакованного в полиэтилен сена, несколько подавляет своей «някрошевской» североевропейской рациональностью. Мне кажется, эти полиэтиленовые «кругляки» – подсознательный «фрейдистский» протест режиссера против сложившейся инерции татарского театрального стереотипа, попытка прорваться к иной реальности на сцене татарского театра. В пьесе нет проблемы взаимодействия муллы с православием – жалко, Туфан Миннуллин не ввел в действие попа из соседней русской деревни, разговоры муллы и попа могли бы быть интересными и резонансными, но это может сделать режиссер.
      Самый большой просчет режиссера, несомненно, Эмиль Талипов в роли муллы. Этот «солнечный» актер сам еще не пришел к религии, складывается впечатление, что она для него – «внешний фактор», и поэтому играет муллу он довольно поверхностно. Это «картонный» мулла. Мне кажется, что Алмаз Сабирзянов сыграл бы муллу более масштабно, более харизматично, убедительно, с несомненной внутренней силой. В Мензелинском театре выбрали на роль муллы актера, который заканчивал медресе и собирался стать муллой. Скорее всего Фарит Бикчантаев испугался слишком точного попадания в роль в современной ситуации роста радикального исламизма в обществе. Мулла в роли Сабирзянова стал бы образом героическим и «ваххабитским». Напомним, Аль-Ваххаб был лидером национально-освободительной борьбы арабов против турок в конце XVII века. То есть это не был бы осторожный, «взвешенный» спектакль о возрождении ислама в татарской деревне, а пьеса о том, что ислам должен быть «с кулаками», что приходит воинствующий, победоносный, требующий по крайней мере естественного равноправия (иногда даже доминирования), а не приспособленческий, «колониальный» ислам. Туфан Миннуллин гениально угадал внутреннюю правду в ненасильственном, «толстовском» исламе (Лев Толстой в конце жизни принял ислам как глобальную религию ненасилия, как мудрую религию без фальши), но не обозначил внутреннюю опасность ее развития в фанатизм действия без мудрости, в ислам «джихада», в «большевистский», сектантский ислам, что часто происходит сегодня. Бикчантаев как большой режиссер сразу все понял и интуитивно выбрал актера мягкого, «сладкого», маскирующего дух ислама, символизирующего «непротивление злу насилием» и поэтому изначально несколько фальшивого. Потому что энергия ислама – грозный джинн из бутылки, его обратно в бутылку не загонишь, открывать ящик Пандоры Бикчантаев опасался.
      Конечно, если радикально осовременивать пьесу, то главного героя нужно называть Валиулла. Это лобовое решение, но истинный художник не должен бояться правды. Камаловский театр сегодня на переломе, он уже значительно перерос тесные рамки татарского «колониального» театра, подражающего «русской психологической школе», и из-за этого остающегося вторичным, «догоняющим» московские сцены. У татарского театра свой неповторимый почерк (как, например, у литовского или грузинского, или якутского), его внутренний мировой национальный потенциал заставляет его искать свое, родное, а не чужое, хотя и талантливое, но чужое. Полуправда разрушает художественную ткань спектакля, Бикчантаев вполне сознательно «ограничил» себя, перед ним был вечный выбор художника, что лучше – правда или сладкая ложь. Он не решился штурмовать небо, создавать шедевр, а время идет, более того, оно уходит безвозвратно.
      Прекрасно сыграла Гульчечек Хамадинурова (Налима), тонкая, трепетная, искренняя и талантливая актриса. Язык тела не может фальшивить, и смотреть, как она скачет с одеялом по сцене, как она озаряется светом любви, как из деревенской разбитной девчонки-полупроститутки, начинающей спиваться, она приходит к религии, учится читать молитвы, как проявляется ее внутренней стержень чистой татарской девушки, эстетическое наслаждение. Она расцветает, меняется ее одежда – из вульгарной, яркой, агрессивной, кичевой становится строгой национальной, религиозной, красивое платье с хиджабом. Видно, как в актрисе бродит сила таланта, истосковавшегося по адекватной роли. Вообще театр Камала начинает напоминать некое «кладбище» нераскрытых талантов. Их там слишком много, и на всех спектаклей явно не хватает, а жаль. Может, наступает время создания татарского «Современника», второго татарского мощного академического театра?
      Разочаровал скомканный конец спектакля. На пике счастья мулла подходит к окну, и раздается выстрел. Ну прямо Макар Нагульнов в «Поднятой целине». То, что мулла гибнет – достаточно логическое решение режиссера, хотя повисает вопрос: кто стрелял? Криминальный «петух Брусок»? Последующая заключительная сцена выглядела искусственной, сентиментальной, слишком мелодраматичной: темная сцена, сверху яркий луч прожектора, в небольшом круге света на полу мальчик весь в белом поет азан. В общем, «луч света в темном царстве». Из зрителя выжимали слезу. Но образ мальчика вызывает вопрос: когда еще он станет муллой, получается, место муллы сегодня вакантно, опять нужно ждать «светлого будущего», «непоротого поколения» и т.д. По-моему, читать азан должен был Валиахмет Габдельахатович, он должен занять место муллы, это символ возвращения в родную деревню, к корням, почве. На сцене стоят сельчане, но они притенены, их нужно осветить, они должны выглядеть сделавшими осознанный выбор, может быть, прожектор должен по ходу азана последовательно высвечивать лица каждого по отдельности, потому что религия – это индивидуальный выбор. А на весь задник дать мечеть Кул Шариф – символ духовного возрождения татарского народа. За этой деревней – татарский народ.
 

Рашит АХМЕТОВ.


Комментарии (2)
Guest, 16.11.2012 в 15:23

25 ноября в театре Камала после спектакля состоится общественное обсуждение "Муллы" с участием режиссера и актеров.

Диляра, 16.01.2013 в 21:33

Театр им. Г. Камала в Москве(10-15 яеваря 2013г.).

Показ татарских спектаклей в Москве уже стало хорошей традицией. Мы ,москвичи,ждем и всегда рады новым встречам с высокопрофессиональной труппой театра.
Вчера посмотрели спектакль "Мулла", если в первом действии - такой драйв,нерв.Чего стоит фраза в ответ старому мулле Салахетдину (великолепный Равиль Шарафеев) на просьбу похоронить пьяницу по мусульманским традициям,- "как жил не по заповедям,так пусть и уходит без прощальной молитвы",- жестко обрезает молодой муфтий. Мы думали это и есть главный лейтмотив пьесы, однако вторая часть с затянувшейся семейной сценой и непонятными разборками с бандитом, размыли основную линию сюжета. Зачем пришел Эльбрус? Трудно понять невнятное поведение бандита, ну пригрозил бы мулле, дал по морде ,за невесту,- остается только домысливать.. Ну, допустим, в деревне все бы отвернулись от Эльбруса, или дети,с которыми мулла молился и играл в футбол, с кулаками замахнулись бы на бандита... Нет ничего такого не происходит, интрига размыта,- что-то тут не доработано. Можно отметить порой яркую колоритную игру актеров.Вместе с тем, не выразителен олигарх, ушел незаметно Салахетдин... Декорации интересны.
Если говорить в целом - идея своевременна. Понятно, это премьерная вещь,верим -обязательно доработают. Вообще, большое спасибо, за поиски, новые формы,творчество. Ждем новых встреч.