27 ноября 2024 г. независимая общественно-политическая газета
Рубрики
Архив новостей
понвтрсрдчетпятсубвск
      1
2345678
9101112131415
16171819202122
23242526272829
3031     

Аксенов-фест-2014

20 декабря 2014 года
Аксенов-фест-2014

     В Казани прошел очередной литературный фестиваль, посвященный Василию Аксенову. Фестиваль устоялся, стал камерным, он проходит не с таким внешним размахом, как раньше, из литературного шоу он превратился в крупное литературное событие России. Он напоминает живой альманах «Метрополь», Аксенов-фест – место для дискуссий, в отличие от Думы. С точки зрения насыщенности литературными дискуссиями, спорами и повышения качества литературного процесса в Казани – фестиваль в этом году был одним из наиболее интересных. Самое главное – возникла неформальная площадка, где можно обсудить, куда движется российская литература, каково соотношение традиции и модернизации российской литературы, деградирует она или возрождается. Потому что судьба русской литературы есть судьба русского государства. Русская литература во многом и породила русскую революцию начала XX века, она сформировала ее бойцов и фанатиков. Советское государство было убито идейно и морально российской литературой. Самиздат и группы писателей сформировали оппозицию шестидесятников и народников. Так как история страны сегодня во многом диалектически движется к карикатурному формированию ньюСССР, к железному занавесу, то вновь становится востребованной литературная западная идея открытости и свободы, индивидуализма, личного пространства, которую отстаивал Аксенов. Роль Аксенов-феста многократно возрастает исходя из исторического момента, переживаемого Россией.  
     Меня всегда интересовало, почему назвали либеральный альманах «Метрополь»? Происходит от слова «метрополия», то есть центр, управляющий колониями, зависимыми государствам. Слово достаточно имперское, чеканное, тяжелое, как чугунная крышка. Оно из прошлого, языческого времени, из Древней Греции. По сути, оно отражает идеалы либеральной империи, жестко централизованного просвещенного государства. Но нельзя же, например, назвать Иерусалим метрополем? А вот к Москве подходит. Но именно потому, что к Москве подходит, что накопилась предыстория, особый московский имперский дух, тяжелая имперская энергия, Москва не может быть столицей демократической России. России нужно менять столицу. Петр не зря перенес столицу в Петербург, в изоляционистской Москве осуществить европеизацию и модернизацию России было невозможно.  
    Именитые писатели Александр Кабаков и Евгений Попов сразу поставили высокую планку Аксенов-фесту-2014 – объявили политику чрезвычайно «грязным» делом, поставили литературу, естественно, впереди политики и сообщили, что для писателя заниматься политикой равносильно творческому самоубийству. Это уже такое эстетство, сознательная изоляция от жизни, форма эскапизма. Правда, потом Кабаков несколько задумался и сообщил Попову, что вот вроде Лимонов – хороший писатель и политикой активно занимается. Затем было признано, что Солженицын и Достоевский тоже пытались «пасти народы», но у них плохо получалось, и творчество их серьезно пострадало от этого. Хотя за «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицын получил Нобелевскую премию. И вроде тот же «Метрополь» Аксенова был не вполне художественным актом, аксеновская группа протестовала против советской цензуры. Аксенов был принципиальным диссидентом, а его «Остров Крым» даже практически овеществился этой весной. Как сообщил Попов, Аксенов даже однажды поддержал создание какой-то партии Березовским, потому что Березовский, увидев, что у Аксенова нет мобильного телефона, буквально через минуту подарил ему телефон, а увидев, что после встречи с ним Аксенов идет на трамвай, распорядился подарить ему автомашину «вольво», на которой Аксенов с удовольствием ездил. Ему такая партия понравилась, но проект быстро лопнул, как мыльный пузырь. 
     Если вспомнить Достоевского с его «Бесами» и «Дневником писателя», если вспомнить оценку Лениным Достоевского как «архискверного» писателя, в принципе понимаешь, что писатели в России по причине традиционной авторитарной системы управления и подавления инакомыслия вынуждены играть роль народных трибунов и даже вождей политических направлений, таких, как западники и славянофилы. Например, ощутимо, что Кабаков и Попов, собственно говоря, ведут себя как приверженцы идеалов европейской демократии, а никак не китайской «культурной революции». Если копнуть еще глубже и вспомнить идеологическую борьбу «Нового мира», «Юности», с одной стороны, и «Октября», «Молодой гвардии», с другой стороны, да и «Нашего современника» и «Москвы», с третьей, мы видим, что литературные журналы даже в советское время были ярко выраженными политическими трибунами, объединяющими идейными платформами. Союз писателей СССР делился на группы по политическим пристрастиям. Такие заявления Кабакова и Попова кажутся мне скорее подсознательной маскировкой убеждений, сохранившейся с советского времени, чем убеждениями, потому что если вглядеться в их произведения, то они, пожалуй, сверхполитизированы. 
     Что касается мастер-классов, наиболее удачным нужно признать мастер-класс Дениса Осокина, которого аудитория, примерно человек в 60, состоящая из пишущей казанской братии разной степени таланта, но явно фанатично любящей литературу, слушала почти благоговейно. Осокин занимается фольклором и зачитал заговоры пастухов из своего самого любимого произведения – финно-угорского эпоса «Калевала». Он сообщил о том, что очень осторожно относится к книгам, покупает и приносит домой их редко, так как мистически считает, что книга приходит в дом и поглощает человека, живущего там, влияет на него, видимо, он оценивает книги как окна в потусторонние миры и духов книги считает очень сильными. Поэтому книги нужно основательно подбирать, как близких друзей, а здесь, как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. Из этого представления явно вырисовывалось, что Осокин – язычник. 
     Это несколько диссонировало с заявлением Германа Садулаева, питерского писателя, у которого отец-чеченец, а мать-терская казачка, и который заявил, что писатель должен читать очень много и должен перестать читать классику, ему необходимо читать современную литературу, авторов, которые выигрывают современные литконкурсы. В доказательство этого необычайно живой и остроумный писатель привел такой пример: мол, вы же не пользуетесь архаичным телефоном, который изобрел Белл, вы пользуетесь современными смартфонами, так и классика глубоко в прошлом. Такой технократический подход озадачил. Садулаев – член КПРФ, левак, поклонник Вед, то есть религиозно он не мусульманин и не православный, и это чувствуется в его максимально релятивизированном творчестве. Он не человек традиции, он человек модернизации, он протестант. Да и в конце концов, что такое идеология КПРФ, как не идеология религиозной секты? Садулаев заявил без тени кокетства, что лично он плохой писатель. Но при этом столь блестяще провел свой мастер-класс именно как срежиссированное представление, был столь мастерским актером, что весь зал буквально лежал в креслах от смеха, когда он разбирал молодые дарования. Особенно досталось Елене Черняевой, которая принесла к нему на рецензию, как он выразился, «недопеченый пирог», свой набросок сценария, наверное, с тайной надеждой, что он за нее все исправит. Сценарий ей был нужен, так как сейчас дефицит сценариев и за них платят «от 300 тысяч рублей», поэтому сейчас все пишут сценарии, ничем иным в литературе на жизнь не заработаешь. Садулаев представил ленину пьеску как сценарий слезливой советской мелодрамы, когда 40-летняя интеллигентка замучена одиночеством и выходит замуж за советского колхозного бригадира в деревне с пятью детьми и затем они еще пять детей усыновляют и двух рожают. Садулаев сообщил, что русские – универсалистский имперский народ и должны объединять все народы. Но мне кажется, трагедия современного периода истории России в том, что русские как раз не «универсалистский имперский народ». Это все идейные тени. Русская литература и классика свидетельствуют, что русская культура как раз антиимпериалистична. Империя на русской идее невозможна, развитие русской идеи как раз парадоксально ведет к разрушению империи. В центре русской империи находятся «инородцы» – татары, немцы, евреи, кавказцы, украинцы, поляки, литовцы. Русских родов среди дворянства империи было 200, татарских 120, польско-литовских 220, западно-европейских 120. То есть русских родов было 200, а инородцев 460. 70% дворянских родов в России были нерусскими, и это давало ей силу.   
     Необходимо признать, что Денис Осокин, наоборот, отметил произведения Елены Черняевой как наиболее ему близкие, но дело в том, что Осокину она представила свои более проработанные «мистические» рассказы. Осокин, кстати, говорил, что мечтал в детстве быть биологом, особенно ему нравятся рыбы. Осокин любит «путешествовать» по картам, его дом завален картами, и он любит читать справочную литературу. Что он себя очень странно почувствовал на Севере, где от одного селения до другого 300 км, и это одиночество сильно ощущается и очищает человека. Осокин любит деревню и не очень любит город. Свой новый фильм «Небесные жены луговых мари» считает более удавшимся, чем «Овсянки». Необходимо отметить, что его произведения и напоминают заговоры, в том числе и ритмически. Он, безусловно, находится в мире духов. С этой точки зрения ему должен быть близок Пришвин, которого считали мистиком. 
     Однако христианство и ислам уже есть преодоление мира духов, переход в иное пространство, космическое, а не земное. Складывается впечатление, что Осокин живет в «срединном пространстве», наполовину земном, наполовину трансцендентном, причем выясняется, что настоящее реальное пространство как раз то, что нам кажется потусторонним. Платон называл это воспоминанием, душа человека лишь вспоминает то, что она забыла о той жизни, когда находилась в духовном мире. Осокин находится весь в северной лесной магии, конечно, он сразу же выигрывает на фоне традиционной позитивистской литературы (например, Стругацких, которых Герман Садулаев и литературой не считает). Черняева пребывает скорее в южной украинской чувственной эротической магии. «Языческая» литература (например, Костанеда), естественно, является открытием для современного измученного позитивизмом, как, например, Кабаков и Попов, писателя. Кстати, и Булгакова с Платоновым можно отнести к «языческой» литературе. Пелевин – уже буддист, поэтому там более сконцентрированные энергии, особенно в ранних книгах, но он остановился, застыл, а его естественное развитие есть христианство, но этого внутреннего прорыва от буддизма к христианству Пелевин, кажется, не решается сделать, так как это может разрушить его собственную выстроенную «вавилонскую башню», которая пока дает коммерческий эффект. Современная литература родилась из ренессанса, из бунта человека против Бога, и сейчас происходит постепенное угасание «ренессансного» импульса, резкий рост религиозных настроений. Человек ищет Бога. Блудный сын возвращается к отцу. Но постсоветская интеллигенция начинает религиозные поиски с язычества.  
     Дело в том, что христианство и ислам продвинулись далеко вперед по сравнению с языческой культурой, позитивистскую литературу можно сравнить с арифметикой, «языческая» литература есть уже алгебра, христианство и ислам есть уже духовная «высшая математика». Хороший ученый и хороший писатель, особенно поэт, всегда мистик. В науке и литературе постепенно наступает время ислама, когда позитивистские и «языческие» методы мышления сменяются христианскими и затем исламскими как наиболее абстрактными и обобщенными, соответствующими современности. Коран как глубокое символическое и поэтическое произведение еще далеко не расшифрован до конца, к Корану во многом еще относятся схоластически. Посмотрите, например, на сверхсовершенное литературное произведение – Евангелие. Собственно говоря, это и есть учебник, как нужно писать. 
     Театр Камала должен ставить пьесы, как суфийские притчи – это есть основная дорога развития татарского национального театра, который должен объединять татарский фольклор, татарскую народную мистику и ислам. При этом у ислама есть особенность, в отличие от православия (собственно говоря, русский психологический театр вытекает из православия) он очень оптимистичен. Достоевский говорит, например, что дорога к спасению души лежит через страдание. А ислам выдвигает понятие джихада, которое является синонимом творчества человека, так как суть Бога есть творчество. Творчество не связано со страданием, оно связано со счастьем творения. 
     Александр Снегирев, который получил в этом году «Звездный билет», является как раз представителем российской позитивистской литературы. В 2005 г. короткая проза Снегирева была удостоена премии «Дебют». Как отмечал возглавлявший тогда жюри премии Евгений Попов, «меня в его сочинениях привлекло то, что Снегирев пытается работать «поверх барьеров» авангардизма, «чернухи», лакировки, самолюбования, макабра, попсы и прочей мути». На творческой встрече Снегирев заявил, что в литературе не должно быть морали, что писатель не должен давать оценки, что добро и зло есть довольно релятивные ценности, для каждого времени и сообщества разные, иногда противоположные. И хороший писатель никогда не дает оценок. На мой вопрос, а как же тогда быть с «Бесами», которые уже в названии имеют оценку, Снегирев не ответил, а лишь сообщил, что Гитлер даже вызвал восхищение своих секретарш, так как каждое утро, приходя на работу, целовал им руки. Снегирев, кстати, напоминает Лимонова, без его ярости, напора и таланта. Произведения Снегирева носят характер «сделанности» и даже вторичности, некоторой «зависти», если более внимательно в них всматриваться. Нельзя сказать, что в его произведениях сквозит любовь к маленькому человеку и что он «вышел из «Шинели»». Он эффектен, но это внешний эффект, скорее снобистские рассуждения, чем написанные кровью произведения. При чтении Снегирева не ощущаешь искренности писателя. Снегирев был мусорщиком, официантом, строительным рабочим, учился на политолога и архитектора, долго путешествовал по США. И извлек из этого опыта только принципиальное литературное технологическое представление о вреде моральных оценок людей и событий. Действительно, есть слова «Не судите, да не судимы будете», но, с другой стороны, у человека есть совесть, есть угрызения совести и есть понятие о грехе. Если это все выбросить, то что же тогда останется от литературы? Наверное, Снегирев. Это типично ранний позитивистский подход, когда говорили, что таблица умножения вне морали, ученый не оценивает с точки зрения морали свои открытия, получается, литература есть лишь форма «чистой» науки. Но отсутствие морали ведет к закономерной гипертрофии цинизма, к тому, что все позволено. 
     Второй «Звездный билет» дали Талгату Баталову, режиссеру и актеру московского театра «Театр.doc», который сейчас пытаются закрыть и в поддержку которого недавно написал письмо Том Стоппард. Баталов отношения к актеру Баталову не имеет, татарин из Ташкента. Ему 27 лет, закончил мастерскую Марка Вайля в Ташкенте. Марк Вайль, основатель ташкентского театра «Ильхам», наставник, был убит в 2007 году тремя мусульманскими фанатиками за постановку спектакля о Коране. Талгат Баталов привез отрывки из спектакля «Узбек», выдвинутого на «Золотую маску» в этом году. Он сказал, что любой желающий может посмотреть его спектакль в «ютубе». Баталов представил примерно часовой спектакль в НКЦ «Казань» с джазовой группой по «Рассказам с ладонь», напечатанным в «Октябре». Баталов – несомненно талантливый режиссер, кстати, не совсем понятно, почему его не пригласили со спектаклем «Узбек» в театр им. Камала. На «Наурузе» он бы хорошо смотрелся. Соединение джаза и «Рассказов с ладонь» мне лично не показалось интересным. Джаз мешал восприятию литературы, а литература мешала восприятию джаза. Возникала, так сказать, дивергенция художественного воздействия видов искусств. Может, это и эксперимент, но мне он не казался оправданным, возникал эффект деформации произведений. Так как авторы рассказов были разные, то нужна была и настройка на личный стиль, прочувствование автора, но громкий джаз ресторанного стиля, мне кажется, безжалостно корежил тонкую невесомую авторскую ткань рассказов. Сидящие в зале зрители, на 80% женщины, восхищались этим музыкально-речевым «хепенингом». Неля Ахунова вообще чуть не выцарапала мне глаза, хорошо, что были очки. Честно говоря, я на этом представлении даже вспомнил «литературную кадриль» Достоевского. 
     Но в целом, должен подчеркнуть, фестиваль выдался живым, с жарким спором о месте современной поэзии, и мне кажется, дал значительный импульс нашим молодым ищущим. Столь обильно удобренная почва, несомненно, должна дать всходы. Ильсур Метшин постепенно оформляет идею сделать Казань литературной столицей России. Что абсолютно правильно, стоит гораздо дешевле Иннополиса, а влияние оказывает идеологическое на страну решающее. Казань на глазах превращается в некие интеллектуальные Афины на Волге.

Рашит АХМЕТОВ.

На снимке: Талгат Баталов.

Комментарии (3)
Guest, 21.12.2014 в 08:26

NETCAT_BBCODE_IMG

Guest, 21.12.2014 в 08:34

Какая толерантность в Москве? На два миллиона мусульман 6 мечетей.

Guest, 21.12.2014 в 11:51

тукаевскую премию ракипычу
за театральные и пр.рецензии!
талант-разрекламировать бесталанных.