Референдум: дневная победа

     Рассказывает Председатель Госсовета (тогда – Верховного Совета) Фарит МУХАМЕТШИН:
      – Ранним утром зазвонил телефон: «У аппарата Мухаметшин? Сейчас с вами будет разговаривать Сергей Александрович Филатов*». Оказывается, звонили из его машины. Между нами состоялся такой разговор.
      – Как обстановка в Казани?
      – Прекрасная. Солнечное утро, теплая погода, русские, татары обнявшись идут на референдум.
      – Как обстановка? Я серьезно говорю!
      – И я очень серьезно говорю: все избирательные участки открыты, спокойная, нормальная, праздничная обстановка. Не беспокойтесь, никакой крови нет.
      – Я еду на работу, ты мне позвони через час. – И Филатов бросил трубку.
      Рассказывает Президент Татарстана Минтимер ШАЙМИЕВ:
      – Около семи утра Халяф Мирзамухамметович* сообщил, что все 2611 участков открыты. Ну тогда немного отлегло от сердца.
      Никто из ребят не растерялся! Ни один! Если бы хоть один глава администрации смалодушничал, оно сразу волной прокатилось бы по всем участкам... Члены центральной комиссии, городских, районных, участковых комиссий тоже проявили твердость. Но самое главное, народ не испугался, дружно участвовал в референдуме, высказал свое веское слово.
      Рассказывает сопредседатель Всетатарского общественного центра Рашат САФИН:
      – Даже сама природа будто старалась нам помочь. Был прекрасный солнечный день. Вышел на улицу, а там народ в самом приподнятом настроении идет на участки – как на праздник. Русские, татары, чуваши – все вместе. Увидев это, сердце наполнилось радостью.
      Но не время было наслаждаться и бездействовать. Я скорее направился в штаб. Там у всех телефонов сидели люди и собирали информацию с мест. Из Дербышек поступило сообщение, что не открывают участковую комиссию. Мы тотчас довели это до центральной комиссии. Я связался с руководством Советского района. Вопрос тут же решился. На случай непредвиденных осложнений у нас наготове была «оперативная команда» на машине. Когда она добралась до поселка, участок уже был открыт...
      Рассказывает член центральной комиссии референдума Рашит ХАЛИУЛЛИН:
      – Утром, войдя в здание Верховного Совета, я заметил, что нет ни одного знакомого милиционера. Их сменили. Взглянул направо, там стоит человек в черном гражданском костюме. Слева еще один. Я ведь давно живу в Казани, интуитивно почувствовал: это не наши, татарстанские, милиционеры. Возможно, что они и не из нашего КГБ.
      Обратил внимание вот еще на что: тишина. Какая-то напряженная тишина. И – ходят чужие люди. Вошел в 508-ю комнату и увидел членов нашей центральной комиссии: председателя Ильдуса Хамитовича Галиева, секретаря Дамира Вазыховича Зарипова, директора совхоза из Высокой Горы Анну Андреевну Захарову, бывшего Председателя Президиума Верховного Совета Анвара Бадретдиновича Багаутдинова... Много повидавшие на своем веку, уважаемые люди. Однако они находились в каком-то напряженном состоянии, будто уверенности им недоставало.
      – Ильдус Хамитович, ну как, дела идут? – спросил я.
      – Вроде бы идут, – ответил он.
      Через некоторое время я вышел покурить. Вижу, тут на пятом этаже тоже стоят люди. Хотя они и были в гражданском, но чувствовалась военная выправка.
      Не прошло и двух часов, как ожили телефоны: участки открыты, народ приходит, референдум идет. После этого мы немного успокоились...
      Да, это означало, что наконец-то мы дождались референдума. Нараставшая изо дня в день волна агитации, пропаганды и политической борьбы ударилась и разбилась об утро 21 марта. Теперь уже действуют лишь комиссии референдума и закон Татарской ССР о референдуме. Постановлением Верховного Совета (1992 год, 21 февраля) обязанности Центральной комиссии референдума были возложены на Центральную избирательную комиссию по выборам народных депутатов Республики Татарстан.
      Рассказывает секретарь Центральной комиссии референдума Дамир ЗАРИПОВ:
      – Избирательная комиссия не должна заниматься политикой, идеологией. Мы обязаны соблюдать только закон. И с точки зрения закона гарантировать и обеспечивать процедурные нормы для волеизъявления граждан. Но вот та нервозная обстановка накануне референдума мешала нам выполнить эти обязанности. Ну, например, как можно было спокойно работать, когда сплошным потоком шли телефонные звонки: «Вы референдум не проводите!», «Прекращайте работу!» и т.д. и т.п. Порой даже неизвестно, кто звонит. Хотя ясно кто – представители оппозиционно настроенных пророссийских движений и партий, они ведь не воспринимали этот референдум. Когда от прокуратуры было получено предупреждение о прекращении деятельности комиссий референдума, они вообще воспряли духом...
      Помню, как в Советском районе Казани в середине дня, в самый разгар голосования от имени группы московских прокуроров потребовали прекратить работу комиссий.
      Были звонки, в том числе и ко мне, и из избирательных комиссий: «Что нам делать?» Мы говорили: «Спокойно продолжайте свою работу. Мы действуем по закону, выполняем постановление Верховного Совета Татарстана. Мы все избраны на основании закона, принятого Верховным Советом Татарстана. Если нужно прокуратуре, то пусть она выясняет отношения с Верховным Советом».
      – Референдум по сохранению СССР провела ваша же центральная комиссия. С точки зрения «процедурных норм» этот референдум чем отличался от предыдущего?
      – Этот референдум мы впервые проводили по татарстанскому закону. Закон достаточно демократичен. По нему впервые к голосованию были допущены даже лица, содержащиеся в предварительном заключении.
      В отличие от союзного референдума, тут участвовали в голосовании только граждане республики. Если раньше, например, можно было жить в Баку, взять открепительный талон и проголосовать в Казани, то теперь, скажем, татары, живущие в областях России или стран СНГ, участвовать в голосовании не имели права.*
      В момент принятия на сессии постановления о проведении референдума в Татарстане депутаты группы «Народовластие» (Грачев, Михайлов и другие) требовали предоставления права участия в референдуме и временно проживающим в Татарстане. Хорошо еще, что это предложение не прошло (в постановлении отмечено, что не имеющие постоянного места жительства на территории Республики Татарстан в референдуме не участвуют).
      «Нашумевшие» выборы, проведенные Завгаевым в Чечне, предварительно нашпигованной российскими солдатами, позднее воочию позволили убедиться, насколько это опасно.
 

* * *
 

      Рассказывает сопредседатель ВТОЦ, тогда – председатель его Казанского отделения Фарит УРАЗАЕВ:
      – Хотя я был организатором, но не смог удержаться и пошел в участковую комиссию на «Жилплощадке», где и сам живу.       В комиссии оказались в основном русские и татары, состоящие в смешанном браке. Когда мы представились, сказали, что прибыли из ТОЦ, и предъявили удостоверения, они с опаской поглядели на нас: вот, мол, националы пожаловали. Постепенно познакомились, разговорились. Видимо, они пришли к мнению, что мы такие же люди. Пригласили даже пообедать – ведь членов комиссии кормили бесплатно.
      Не могу забыть: ранним утром, еще и шести не было*, пришла одна старушка, вся седая, в белом платке. Она переступила порог с молитвой «бисмилла» и со словами: «Хочу первой проголосовать за нашу независимость!» Да не одна, а привела с собой еще 5-6 своих почтенных подруг...
      Одним из тысячи наблюдателей, о которых говорил Фарит Уразаев, был я. В 31-й участковой комиссии, что на улице Достоевского (в здании школы № 28), работу начали с того, что заставили правильно вывесить флаг Татарстана, у которого зеленая полоса оказалась снизу.
      Комиссия почти полностью состояла из представителей завода «Электроприборы» – то есть оборонного предприятия.
      Нас тут трое наблюдателей: я, писатель Султан Шамси и молодой человек из ДПР. Как ни странно, он же оказался и членом участковой комиссии. Кстати, кроме него в комиссии был еще один представитель ДПР. Как выяснилось потом, в этом вопросе Татарстанское отделение ДПР проявило немалую расторопность.
      «Доцента Казанского авиационного института, члена ДПР Владимира Рощина руководство смогло не только направить в качестве наблюдателя, но и добилось его включения в состав комиссии, – написала газета «Шђџри Казан» (1992, 24 марта).       – Председатель избирательного участка № 3 Михаил Швецов сам нимало был удивлен тому: «Хотя членов комиссии должно быть одиннадцать, но в последний момент его включили двенадцатым», – сказал он, недоуменно разведя руками. Да, ДПР действовала чрезвычайно активно...
      Вот так вот! А ТОЦ не может нарадоваться тому, что сумел организовать простое наблюдение со стороны.
      – Что касается включения в составы комиссий, то администрация нас никогда не понимала, – говорит Рашат Сафин. – Будь то на районном уровне или повыше – на нас всегда смотрели с опаской.
      Но только ли в этом причина? Как видим, помимо умения бросить клич и поднять народ, нужно, оказывается, еще уметь действовать по мудрому, без лишнего шума, правильно проранжирив предстоящие задачи по степени важности.
      Вот и я, умник, думая, что это и есть самая важная точка для наблюдения, встал на пост около урны. Однако за целый день так и не смог поймать ни одной «мыши». Уже после референдума услышал, что эта участковая комиссия якобы проявила «хитроумную избирательность» в вопросе допуска на референдум лиц, прибывших из других городов и районов.
      Впрочем, в первые часы в моей голове царили совершенно иные мысли: только бы референдум посчитали состоявшимся, только бы набралось 50 процентов проголосовавших! Вначале я считал количество приходящих сам, потом каждые два часа брал результаты подсчетов у комиссии.
      Спустя час, в семь утра, число проголосовавших было 31. То есть 3,4 процента. Мне это показалось слишком мало, в душу закралась тревога. В 9 утра – 18,9 процента. Будто цифра все еще незначительно. И только результат подсчета в 11 часов наконец успокоил душу: 42,1 процента. Ведь в запасе оставалось еще 9 часов.
      А теперь вновь вернемся к центральной комиссии.
      Рассказывает Рашит ХАЛИУЛЛИН:
      – ...Вышел еще раз покурить, а тех людей уже нет. Я тут же вернулся в комнату. «Дамир Вазыхович, а те люди ведь ушли», – говорю. А у Зарипова рот до ушей. «Рашит, значит, референдум состоялся!» – сказал он и пожал мне руку. От былой напряженности не осталось и следа. Было около двенадцати часов дня...
      Листаю справку, полученную от Дамира Зарипова. Там ход и итоги голосования на референдуме отражены по часам. К двенадцати часам дня (в действительности же в 11*) проголосовало уже 55,5 процентов включенных в списки для голосования. А «тем людям» результаты голосования, видимо, стали известны раньше, чем даже центральной комиссии.

Рафик ЮНУС