Объект политики (ч.5)

      Можно было бы не акцентировать внимания на этих высказываниях, если бы они не были отражением национальной политики. Татарстан не единственный регион, в котором к моменту распада СССР оказались подобные кряшенам не реабилитированные народы. Во многих случаях они нашли понимание. Как отметил в докладе на исследовательском семинаре директор Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков, «руководство Бурятии оказало содействие сойотам, которые захотели утвердиться как самостоятельный народ (хотя они давно перешли на бурятский язык), власти Удмуртии помогли бесермянам в сохранении своих культурных традиций и признали за ними право самоопределиться в качестве отдельного этноса, а руководители Тувы не возражали против выделения в качестве самостоятельного народа тувинцев-тоджинцев, несмотря на то что такое выделение с научной точки зрения не бесспорно».
     Еще дальше пошли власти Карелии. Поддержав вепсов, известных в древности как весь, а позже чудь, в их стремлении к этническому самосохранению, они приняли беспрецедентное решение. Поскольку численность вепсов (8 тыс. чел.) исключала возможность создания не то что автономного округа, но и полноценного района, постольку была учреждена Вепская национальная волость с собственным бюджетом, обеспечивающим их самобытное развитие.
     В итоге все перечисленные этнические образовании получили правовой статус малочисленных народов. И ни один субъект Российской Федерации, ни один титульный, как и нетитульный, этнос от этого не пострадал.
     Совсем не так складывается судьба кряшен. Имеется в виду их неудавшаяся попытка вернуть искомый этноним, а вместе с ним и соответствующий статус. После появления в средствах массовой информации сведений о возвращении бывшим народностям, учтенным в переписи населения 1926 года, прежнего этнического статуса кряшены Казани в 1996 году обратились с ходатайством к президенту России Борису Ельцину. Одновременно были направлены письма с просьбой поддержать это ходатайство министру по делам национальностей и федеративным отношениям Российской Федерации, руководителям Башкортостана, Удмуртии, Красноярского края, Иркутской, Кировской, Оренбургской, Пермской, Свердловской и Челябинской областей. Обращения были восприняты сочувственно, но ожидаемых результатов не принесли.
     Возникла не поддающаяся никакой логике парадоксальная ситуация: удовлетворив ранее такую же просьбу нагайбаков, Федеральный центр за деревьями не рассмотрел леса. Как выяснилось, ему не дано было понять, что нагайбаки – те же кряшены, и сами они этого не отрицают. Просто за ними в качестве дополнительного этнонима закрепилось название крепости, в которой они несли службу после перевода их в казачье сословие. В итоге один и тот же этнос на своей исторической родине оказался разделенным надвое: малочисленная часть (менее 10 тыс. чел.) обрела статус народа, подавляющая часть, доказывавшая на протяжении истории состоятельность и дееспособность, осталась на правах этнографической группы татарского народа. Такое возможно, наверное, только в России. Резонно спросить российские власти: какие критерии применяют они при этнической дифференциации этносов?
     Таким образом, расколотым оказался не татарский, а кряшенский народ.
     Прошло десять лет с того дня, когда было предписано представить отчет об исполнении поручений президента Татарстана. Отчета не было. Потому что не было исполнения, создавалась, как уже было отмечено, лишь его видимость. И то на первых порах. Стало ясно, что встреча на высшем республиканском уровне – тщательно продуманный политический ход, рассчитанный на умиротворение чересчур активных лидеров кряшенской оппозиции, а поручения – пустые обещания благ за отказ от проведения объявленного к тому времени съезда кряшен России. Опытный политик М.Ш. Шаймиев легко переиграл наивных кряшенских лидеров.

     Аркадий ФОКИН,
председатель Совета ветеранов кряшенского движения г. Казани,
кандидат исторических наук.
     (Продолжение следует.)