Харис Салихжан

     17 апреля 2013 года в Казани пройдет VI съезд мусульман Татарстана, на котором произойдут выборы муфтия республики. Одним из кандидатов на пост главы мусульман Татарстана является 86-летний имам казанской мечети «Хэтер» Харис Салихжан, полковник МВД в отставке. О том, что думает ветеран Великой Отечественной войны о ситуации в мусульманской среде этого поволжского региона, он рассказал в своем интервью.
      – Харис-хазрат, что вас подвигло к идее принять участие в выборах на пост муфтия Татарстана? Для многих ваш шаг был откровенно неожиданным.
      – Я жил в Советском Союзе и прекрасно помню, что на момент его распада в Татарстане было всего несколько десятков действующих мечетей, но при этом и уровень детской преступности, и детской беспризорности был гораздо меньше, чем сейчас, а уж степень нравственности в обществе было значительно больше, чем ныне. Сейчас в Татарстане 1300 мечетей, однако люди, жившие сознательную часть жизни в советское время, практически единодушно считают, что сейчас нравственности меньше. Возникает вопрос: почему так? Ведь значительно больше храмов функционирует, религиозная свобода, а в обществе падение морали. И куда же движется мусульманская умма? Количественный рост мечетей и имамов не дает качественных изменений по существу. Наше духовенство не является в массе своей (за рядом исключений) примером для подражания. Люди со стороны нередко смотрят на имамов как на «бизнесменов от религии», многие из них купаются в роскоши. Я переживаю об этом, так ведь не должно быть. Задача священнослужителей – нравственно просвещать народ, а не зарабатывать деньги, используя религию.
      – Может, стоит воспитывать людей не в антагонизме с религией?
      – Это проблема, на которую я обратил внимание. Например, у нас бытует противопоставление религии и науки. Часто интеллигенция и просто образованные люди смотрят на религию как на антипод науки, воспринимая ее как некое мракобесие. На мой взгляд, решить это можно через сочетание науки и религии. Я в своих книгах предлагал, к примеру, не вводить религиозные дисциплины, пусть и культурологического характера, как, в частности, «Основы православной культуры» или «Основы исламской культуры», а построить любой урок по естественно-техническим предметам на сочетании научного и религиозного знания. К примеру, идет урок физики в школе. Учительница сорок минут от урока рассказывает, скажем, об электрическом токе, а в оставшиеся пять минут предлагает задуматься детям: а почему ток устроен так, а не иначе? Кто создал электроны? И после ответить, что на все воля Бога и все так закономерно и упорядоченно продумано Богом. Так же можно объяснить и устройство Вселенной, человеческого организма, животного и растительного мира. Познав самого себя и познав мир, ребенок познает Всевышнего.
      – Это научный креационизм…
      – Не надо противопоставлять науку и религию. Они могут спокойно и мирно сосуществовать. Если ребенок осознает Бога, то он будет следовать его предписаниям для людей. И я написал книгу «Воспитание духовной и светской культуры детей, отцов и матерей на основе религии и науки» (2012). Только тогда, когда будет достигнуто единопонимание и единовосприятие сути религий христиан, мусульман и иудеев с открытиями мировых наук, только тогда дети и родители познают самих себя. Познав себя, познают Создателя! Мне кажется, что вводя предметы «Основы православной культуры» или «Основы исламской культуры», мы начнем и детей разделять по религиозным группам, что заложит основы конфликтности уже в юности. А если мы будем сочетать религию и науку без конкретизации религии на православие или ислам, то проблема нравственного начала в школьном образовании разрешится.
      – Сейчас много ведется споров о кадимизме и джадидизме. Как вы относитесь к кадимизму?
      – Я против кадимизма, я за джадидизм. Кадимизм – это религиозная схоластика, бездумная зубрежка Корана. Моя родная деревня Чутай Балтасинского района Татарстана находится в 15 км от села Тюнтяр бывшего Малмыжского уезда Вятской губернии, где жил самый известный татарский кадимист Ишми-ишан Динмухаметов (1842 – 1919). Когда я рос в 1930-е годы, то у нас в селе были живы те, кто еще помнил с дореволюционных времен Ишми-ишана. По их рассказам я узнал, что он был доносчиком, выступал и добился закрытия джадидистского медресе Иж-Буби, где религиозное образование шакирдов сочеталось с изучением светских наук: физики, химии, математики, географии, русского языка. Шакирды на уроках получали знания о А. Пушкине, Ф. Достоевском, И. Ньютоне, Д. Менделееве, У. Фарадее, Ш. Марджани, И. Павлове, Ибн-Сине.
      – У вас стереотипные представления о кадимизме. Кадимисты были убежденные патриоты России, сторонники сильной власти. С тем же медресе Иж-Буби: документы говорят о том, что находившиеся в этом учебном заведении шакирды обезобразили портрет императора Николая II, выколов на нем глаза и вырвав рот, ходили по улицам, распевали песни, где оскорбляли правящего монарха и прославляли турецкого султана. Представьте себе, если бы студенты Российского исламского университета воспевали бы, например, короля Саудовской Аравии и точно так же сделали бы с портретом Путина – это разве нормально? А то, что преподавательницу этого медресе Мухлису Буби расстреляли свои же ученики, которые пошли после революции работать в НКВД? Об этом написал в своей пьесе современный татарский писатель Ркаил Зайдулла. Джадиды, которые пошли на союз с красными палачами после революции, убивали своих же учителей. Лично я за полную реабилитацию кадимизма.
      – Кадимисты ни при царской, ни при советской власти патриотами России не были. Только факты, проверенные и доказанные через суд, неопровержимые факты являются основанием для справедливых выводов. Измышления о том, что Мухлису-абыстай, «мать нации», расстреляли свои же ученики, неверны. Она была убита атеистами-фанатиками в 1937 году. Ей было 68 лет. Ркаил Зайдулла – писатель, а пьеса – это художественное произведение. Писатель пользуется правом на художественный вымысел.
      Наша задача: любить Родину, Россию, заниматься просвещением. Мой отец, сам джадидист, говорил мне, что самая справедливая – это наша страна. С января по март 1942 года он вместе с односельчанами Низаметдином, Гараем-абый, Хайруллой и Халиуллой-абзый сражался с фашистами под Москвой в составе 110-й стрелковой дивизии. Двое погибли, остальные были ранены. Все они были джадидами.
      – Кадимистами были татарские купцы. Тогдашние олигархи Сайдашевы чего стоят!
      – Я останусь при своем мнении. Возрождать кадимизм сегодня, в эпоху инноваций, нанотехнологий, мобильных средств связи, высоких скоростей, элементарных частиц – значит возрождать мракобесие.
      – Как вы относитесь к Сталину?
      – Я отношусь к нему объективно. Я в 1948 году сам его лично видел в Москве. Я тогда учился в пограншколе НКВД. И мы присутствовали на одном из мероприятий, где был Сталин. Вешать всех собак только на него не надо. Для моего поколения этот человек принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой.
      – Вы – участник Великой Отечественной войны. Там на фронте как обстояли дела с религиозной практикой?
      – Во время учебы в Арском педагогическом училище я в 1944 году отправился на войну, где прослужил связистом. Перед каждым боем (я дошел до Вены) мы, татары, собирались где-нибудь в леске и молились. Поскольку мне отец дал первоначальное религиозное образование, я был в роли имама на намазе. И что самое удивительное: когда мы молились, мы в бою не погибали. У русских красноармейцев были маленькие иконки. Трудно быть на войне атеистом. Командиры относились с пониманием к нам, не запрещали. Как сейчас помню: старший сержант Сорокин увидел, что мы постелили плащ-палатку и совершаем намаз. Он мне: «Красноармеец Салихов! Что вы там делаете?». – «Мы просим у Всевышнего, чтобы мы не умирали, чтобы мы побеждали, чтобы старший сержант Сорокин был здоров, чтобы товарищ Сталин нам отдавал приказ быть на передовой, чтобы мы победили!». Командир растрогался, по его щеке скользнула слеза, впоследствии даже напоминал нам после этого, чтобы мы совершали молитву. Что и говорить, нравственные идеалы советского общества не противоречили ценностям традиционных для России религий.
      После войны (сражаясь с недобитыми фашистами, находился в Европе до 1947 года) я учился в Харьковском военном училище, а оттуда перевелся в Москву в Высшую пограничную школу НКВД, где находился до 1951 года. Потом я работал в железнодорожной милиции на Казанском вокзале в Москве. И тогда стал ходить в Ленинскую библиотеку, где брал читать Коран, другие мусульманские книги, изучал их. Было это в 1953 году. Об этом узнало начальство, меня уволили. Пришлось вернуться домой в деревню, в Татарстан. Потом стал работать в милиции Казани, где дослужил до полковника.
      – Как вы пришли на работу в религиозную структуру?
      – Я учился в 1991 – 1993 гг. в Казанском медресе им. 1000-летия ислама у Габдулхака Саматова. После работал ответственным секретарем в Казанском мухтасибате, потом заместителем председателя ДУМ Татарстана, занимаясь строительством мечети «Хузейфа» в 10-м микрорайоне Казани. 10 декабря 1997 года меня избили фанатики, нанятые на деньги араба-ваххабита. Уголовное дело было возбуждено, однако преступников отпустили, потому что они попали под амнистию тогдашнего президента России Бориса Ельцина. Но я выжил. После я стал писать книги: «Краткая история ислама» (1997), «Тукай, кто он?» (1997), «Дадим ребенку достойное имя!» (1997), «История и основы ислама в контексте культуры ислама «(2000), «Коранические мотивы в творчестве А. Пушкина, Г. Тукая и проблемы воспитания светской и религиозной культуры детей» (2008).
      В 2005 году на территории культурно-мемориального центра МВД по Татарстану была построена мечеть «Хэтер». И тогдашний министр МВД по РТ Асгат Сафаров пригласил меня стать имамом мечети. За все эти годы, исходя из принципов скромности мусульманина, я сразу отказался от зарплаты и по сей день работаю бесплатно. Рядом потом построили часовню, где служит о. Питирим (Рыбанин).
      – В чем проблемы нынешнего мусульманского духовенства Татарстана?
      – Часто имамы вынуждены заниматься не проповеднической деятельностью, что они и должны делать, а хозяйственными вопросами: искать деньги на оплату коммунальных услуг, заниматься зарабатыванием денег для своей семьи. Поэтому при мечетях должен быть свой председатель общины, который возьмет на себя функции завхоза. Так, кстати, было в 1990-е годы в казанской мечети «Марджани».
      – Как решить одну из насущных проблем мусульманской уммы Татарстана – распространение религиозного радикализма?
      – В основе этого лежат фанатизм и порой обыкновенный бандитизм, когда в религию приходит криминал. Люди используют религию для оправдания собственных преступлений. Религиозный фанатизм можно преодолеть духовным просвещением. Невежество, которое демонстрируют часто те же самые ваххабиты, исходит от слабого или полного незнания, невоспитанности и безнравственности. Расскажу на конкретном примере. Осенью 2012 года недалеко от дома, где я живу, вечером ко мне на улице подошли трое крепкого телосложения парней: «Эй, старый, ты – мулла мусоров? Ты кому служишь?». – «Я служу Аллаху и закону!» – спокойно ответил я. «Ты же с ментами молишься в своей мечети!» – они мне в ответ. Я им показываю на больницу, которая рядом с моим домом, и говорю, что в ней находятся больные дети, многим нужна донорская кровь, и те, кого они называют «ментами» и «мусорами», пошли и сдали свою кровь и детям помогли. «А вот вы, трое сильных и здоровых парней, помогли этим больным детям?». Им нечего было сказать, и они ретировались. Кстати, подобные выкрики я слышал на пленуме 16 марта 2013 года, когда утверждались кандидаты на пост муфтия.
     Отчего подобные выпады со стороны такой молодежи, которая является мусульманской, но явно имеет криминальные наклонности? От невоспитанности. А ведь они ходят молиться в чью-то мечеть. Почему имам этой мечети их нравственно не просветил? И ведь такое есть в нашей умме. И эта одна из причин, побуждающая меня участвовать в выборах на пост муфтия, чтобы изменить тенденцию, когда мечетей из года в год больше, имамов выпускают наши медресе ежегодно по сотне человек, а мы сталкиваемся с чудовищной непорядочностью и невежеством.
 

Записал
Ильдар КАДИМОВ.