Кинофестиваль

     Подходит к концу юбилейный X Казанский международный фестиваль мусульманского кино. В этом году он был, пожалуй, наиболее успешен. «Юноша» превратился в серьезный фестиваль с глубокой проблематикой. Самюэль Хантингтон прогнозировал столкновение цивилизаций в XXI веке, причем самым опасным цивилизационным конфликтом считал конфликт между исламом и христианством, считал его неразрешимым. Казанский кинофестиваль довольно ярко показывает, что это совершенно не так. Мусульмане не чудовища с поясами шахидов. Скорее тех, кто уничтожает невинных, руководствуясь фанатизмом, можно назвать не мусульманами. Рамзан Кадыров называет их «шайтанами». 
     Что такое мусульманское кино? Вот уже десять лет ломаются копья по этому поводу. Так же ответил и великий Йос Стеллинг, посетивший Казань в дни фестиваля благодаря фонду «Живой город» (Силкин & Сафарова & Яркова, как видим, вполне религиозное название, видимо, предложенное верующим Силкиным): «Я не знаю, что такое мусульманское кино. Для меня в кино главное – это образ, эмоция. Вот мой друг Гринуэй настолько неэмоционален в творчестве, что даже смешно. Кино – это не диалоги, диалоги – это литература, оставим их литературе. Кино – образы и эмоции. Я не люблю Голландию, голландцы – нация бухгалтеров, чиновников, юристов. Я люблю Россию, здесь у людей больше поэзии в душе, здесь люди больше открыты и жадно интересуются буквально всем. Но Россия – страна, которая словно смотрит только внутрь себя, Россия – замкнутая страна. Кстати, я отношусь к любви, как к болезни. Любовь – это болезнь. Для меня главным человеческим чувством является дружба. Я очень ценю дружбу».
     Ответ Стеллинга довольно странный. Мусульманское кино и отличается образностью, я бы даже сказал, гиперобразностью и сверхэмоциональностью. Посмотрите, например, иранское кино, оно потрясающе образное, глубина образа становится суфийской притчей, актеров не отличишь от живых людей. Поэзия в нем буквально разлита, как розовое масло. Понятно, что это идет от Корана. Коран – откровение, написанное поэзией, и красота стиха настолько божественна, что сомнений в божественном происхождении произведения у любого человека, чувствующего поэзию внутренне, не остается. Конечно, поэзия не переводится и Коран нужно читать на арабском. И вот эта кораническая образность и поэтика тотальны для мусульманского кино. Красота, любовь, нравственность пронизывают его все, даже у довольно посредственных режиссеров. Как сказал один иранец-режиссер на фестивале: вот цветок, он появляется из земли и уходит в землю. Или вот гончарный круг, в Коране сказано, человек создан из глины, так что Аллах – это великий гончар. Конечно, есть внешняя красота и внутренняя, цветок вроде красивее внешне земли, но земля внутренне красивее. Вот эта внутренняя красота есть сердцевина мусульманского кино. И сказочность, притчевость мусульманского кино идет от предельной концентрации поэзии, можно сказать, что есть христианская образность, а есть образность мусульманская, и нужно признать, что мусульманская образность более интуитивна, сердечна, а христианская образность более рациональна, логична, более связана с разумом. Для Стеллинга все-таки характерна христианская образность, возможно, даже сдержанная кальвинистская, а не католическая или даже православная. То есть в душе он протестант и его кино именно протестантско-минималистское (интересно, что любимые кинорежиссеры у Стеллинга Стенли Кубрик, Феллини, Кеслевский). Расценивая любовь, как болезнь, у него есть, по существу, внутренний протест против тезиса «Бог есть любовь», есть «возрожденческий» человеческий бунт. В частном разговоре со мной он потряс словами: «Я так хочу умереть. Жизнь – очень жестокая вещь. Все люди умрут, знают, что умрут. Эта мысль ужасает меня. Наше существование бессмысленно. Своими фильмами я хочу хоть на краткий момент отвлечься от мысли о смерти». В фильмах Стеллинга есть ирония и пессимизм, нет мусульманского тепла и солнца. Мусульманин мало задумывается о смерти, он не считает, что смерть существует, смерть – лишь переход куколки в состояние бабочки, жизнь – краткая остановка на пути в рай. В христианстве все-таки сохраняется большая дистанция между человеком и Богом, а мусульмане не поверяют веру логикой. Какое может быть доказательство существования Бога? Если требуешь доказательств, уже не веришь. Как и в человеческой любви, она всегда ощущается и не требует доказательств, она присутствует – если нужны доказательства, любовь прошла.  
     На пресс-конференции в Министерстве культуры спросил у председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина, руководителя фестиваля, будет ли, наконец, запущен спутниковый телеканал для мусульман России. В пакете «Триколор ТВ» уже два православных телеканала и до сих пор ни одного мусульманского. Из-за этого весь Кавказ смотрит арабские телеканалы. Скоро и все мусульмане Поволжья вынуждены будут их смотреть. Равиль Гайнутдин ответил: «Мы закупили дорогостоящее оборудование, даже записали три программы. Мы готовы запустить мусульманский российский спутниковый канал «Аль ТВ», его очень ждут, в нем большая потребность. Деньги мы нашли. Нашли даже редактора – Рустем Арифджанов. Прорабатывали этот вопрос с администрацией президента России. Уже три года проблема на стадии согласований. Это ненормально, когда у мусульман России нет своего мусульманского телеканала. Нам предложили открыть его в Интернете». Некоторые мусульмане в Казани уже предлагают начать сбор подписей и проводить митинги в поддержку учреждения мусульманского спутникового телеканала. 
     Наша редакция также предложила Министерству культуры Татарстана выпустить диски с набором фильмов – победителей мусульманского кинофестиваля. Наверное, это не так дорого, все-таки не голливудские блокбастеры, а интерес к этим фильмам огромен. Или фильмы не выпускаются потому, что присуждение премий имело некоторый налет конъюнктурности? Но нет, художественный уровень победителей вполне достаточен. К тому же такое кино есть лучшее средство против исламофобии и терроризма, администрация президента России могла бы прямо профинансировать эту акцию.  
     Из 500 фильмов, представленных в этом году на фестиваль, отобрали 50, по 10 в каждой номинации. Красочная церемония открытия кинофестиваля в «Пирамиде» была затянутой (2,5 часа), но в художественном плане новаторской и интересной. Ходжакули Нарлиев, председатель жюри кинофестиваля из Туркменистана, обратился со сцены «Исянмесез татарлар!» и говорил, что вся Средняя Азия завидует татарам, так как у них есть легендарная личность – Минтимер Шаймиев. Авторитет Шаймиева в Средней Азии буквально огромен.  
     Большой интерес вызвал фильм «Курбан-роман», «мистическая драма» режиссера Салавата Юзеева. На фильм израсходовали официально 22 миллиона рублей, неофициально 50 млн. Фильм, конечно, не получился на уровне того же «Испытания» Александра Котта (который в этом году на Кинотавре был признан лучшим российским фильмом). Или даже фильма Ларисы Садиловой «Она» о жизни таджикских мигрантов в Москве. Мне больше всего понравился фильм «Прошлой зимой» Салема Салавати, который сняла студия «Курдфильм».  
     Фильм «Курбан-роман», собственно говоря, сверхэклектичен, как и само название фильма, которое отражает и религиозную жертвенность, и литературность. В общем, как лодку назовешь, так она и поплывет. Молодые парни-актеры в образе преуспевающих татарских буржуа, каких-то даже опереточных буржуа. Циничный Марс-скрипач, романтичный предприниматель Юсуф (иногда даже напоминает пародию на молодого Олега Даля), влюбленный в балерину Марысю, которая умирает от рака и неразделенной любви к его брату Марсу. Женщина-вамп Камилла, спасающая жизнь Марсу (честного говоря, эта Камила выглядела более живой, чем остальные сверхпафосные герои). Жертвенные бараны, старик-мусульманин, экзотический парень, рыжий ангелочек-мальчик Амур (только колчана со стрелами не хватает). Все это на фоне репетиций в Татарском театре оперы и балета и балетных номеров, которые до приторности красивы и постановочны. В общем, полное смешение штампов, дело даже дошло до исполнения в нескольких эпизодах музыки из кинофильма «Эйфория». Все формальные признаки полноценного фильма налицо, видно было, что режиссер старался, но получился, как я его называю, «корпоратив-фильм»: гламур, тужур, бонжур, лямур. Мне кажется, это произошло потому, что режиссер ориентировался больше на вкусы знакомой казанской буржуазии и сдерживал себя, он пытался создать фильм-притчу, но получился набор псевдозначительных штампов, некие «инопланетяне» с белым роялем в кустах. Были собраны все худшие образцы отечественной гламуристики. Режиссеру нужна была внутренняя ирония. Работа подражательная, но уж если подражать, то не московскому кинематографу, а иранскому или тому же румынскому. В фильме мало реальной татарской души и поэзии, он «сверхурбанизирован», и когда нет души, все рассыпается. Работу можно приветствовать, как шаг вперед в стилистике татарского кино, учатся все-таки на ошибках, и не ошибается только тот, кто ничего не делает. Ни одна ракета не взлетит без множества неудач при экспериментальных стартах. Фильм показывает, что для серьезного кино аудитория в Татарстане созрела и прорыв ожидаем.

Рашит АХМЕТОВ.
(Продолжение следует.)